в дозор. Настоящие воины, как дружина руян или отряд наёмников Сины, такого себе не позволяли, но их ремесло было и веселее, и опаснее.

Живко непременно хотел стать настоящим воином.

— Я из дружины воеводы Дражко из Руяна! Веду девку в его покои, — Он кивком указал на Ингигерд.

На этот раз серьёзный вид получился лучше, даже голос не сорвался. Но стражник всё так же лениво повёл бровью.

— Не слышал про такого воеводу. Идите отседова.

Ответ заставил немного опешить.

— Да как ты смеешь! — Живко издал возмущённый визг, снова испортивший всё впечатление. Он жутко боялся, оттого и оплошал, но подводить Удо не мог никак. — Моего воеводу сам княжич пригласил!

— Брысь, щенок! — на этот раз стражник немного взбодрился, но лишь от злости.

— Щенок?!

Холопом Живко мог стерпеть такое оскорбление, но не теперь. Рука сама схватилась за нож, уже потянула вверх, но тут:

— Эй, Худота! Что за шум?

Из-за спины стражника показался муж довольно внушительного вида. Крепкий, телом похожий на бочку со здоровенными ручищами; длинные усы свисали ниже подбородка; широкое лицо, будто высеченное из камня. Образ дополняла кольчуга, богатые высокие сапоги и пояс с золотыми вставками, на котором висел меч с искусно украшенной рукояткой.

— Господарь Збигнев! Да вот, пристали, как пиявки к заду. Требуют прохода.

Жупан окинул Живко взглядом. Рука как сама схватилась за нож, так же сама и убралась за спину.

— Ну? — пробасил муж.

— М-мы люди Дражко… из Руяна. Я… я веду её в палату воеводы.

Живко думал, что его снова прогонят или чего хуже — схватят, как какого-нибудь преступника. Перед стражником смелости ещё кое-как набралось, но жупан, казалось, одним лишь пальцем одолеет его прежде, чем нож успеет полностью показаться из ножен.

Но вместо этого:

— А, так это вы? Кормила уже давно посыльного отправил, чтоб ждали двух холопов…

— Я не холоп! — тут Живко не смолчал даже под страхом.

Но Збигнев лишь ухмыльнулся в ответ.

— Вижу, вижу, малец. Не держи обиды. Пойдём лучше, накормим вас, отмоем!

Живко с важным видом прошагал мимо стражника. Прежде он высунул бы язык, но теперь не подобает.

В крепости гостей сначала кинули в бани, отмыли, хорошенько отпарили, а потом повели на кухню, где добродушная тётушка накормила их, словно княжеских особ на пиру. По крайней мере, именно так Живко казалось в тот момент. Даже Ингигерд, румяная после бани, немного успокоилась и оживилась.

Как только трапеза закончилась, Ингигерд отвели в выделенные для Дражко покои, а Живко остался наедине со Збигневом. Тот раздобрел после баньки, осушил два кувшина мёда, и теперь, довольный, нежился на солнышке, шлёпая снующих мимо холопок по бёдрам.

— Говоришь, Дражко освободил тебя из рабства?

— Да! А я помог взять город! — гордо заявил Живко.

— Хорошая цена, ничего не скажешь… Эко он, конечно, погулял славно. Буревой будет гордиться.

Вдруг умиротворение сотряс громкий резкий голос:

— Збигнев!

Тот подскочил, будто вырванный из дремоты.

— Теслав! Уже вернулся? Догнал треклятых ублюдков? — а затем, уже тише, под нос, пробормотал: — Хм… Думается, нет….

К ним с явным недовольством приближался воин не менее грозный, чем Збигнев в своём полном облачении. И не только. Если Збигнев источал спокойствие, некую необъяснимую мудрость, подкреплённую силой, то Теслав пылал яростью. Острые черты вытянутого лица, горбатый клюв-нос, шипастая борода. Казалось, стоит до него дотронуться — порежешься.

— Я, понимаешь, за викингами гоняюсь, а он разлёгся, да отдыхает!

— Да, — с издевательски довольным лицом подтвердил обвинения в свой адрес Збигнев.

Теслав схватился за кружку, как только дошёл до стола, в несколько глотков осушил её и с грохотом поставил обратно.

— Удрали?

— Удрали, — кивнул он.

— Ну, глядишь, и к лучшему. В такой погожий денёк жить надо, а не погибать!

— Повезло собакам! — не унимался Теслав. — Если б знал, что объявятся, снарядил бы ладьи побыстрее. А кто этот малявка?

Живко, которого наконец заметили, только открыл рот, как понял, что ни звука вымолвить не в состоянии. Но на подмогу подоспел Збигнев:

— Найдёныш Дражкин.

— Ха! Этот сопляк приволок три драккара к нашим берегам! Выпорол бы!

— Ну, уж он теперь не позволит — воеводой стал!

— Кто? Дражко?! — от удивления, кажется, даже борода зашевелилась.

— Его, его… Этот, как ты сказал «сопляк» ночью разграбил саксонский городок с тремя десятками отроков.

— Ишь, даёт!.. — задумался Теслав, поглаживая усы. — А сам он где?

— Его княжич за собой утащил. В корчме, ведомо…

Только Живко немного расслабился, даже сунул в рот бублик, как в крепость ворвался всадник.

Жупаны тут же отвлеклись от разговора, вскочили. По лицам видно — предвещали недобрые вести. И были правы.

— Господари! — запыхавшись, воскликнул гонец. — Там Громыха рвёт и мечет! Прибить грозится!

— Кого?! — хором громыхнули оба мужа.

— Лютича какого-то! Говорит, он его брата зарубил!

Глава 8. Клятва

В корчме было шумно, душно и весело. Пьяный скоморох нескладно горланил песни и прибаутки под барабаны круглого, со смешным лицом, мужичка и цевницу* поджарой бабы с длинными соломенными волосами. Раздавались здравницы, крики, смех и гневные восклики, когда кто-то проигрывал в кости.

(*Цевница — пастушеский многоствольный духовой музыкальный инструмент)

— Прямо так, — в рубахе да портках, — да на воев?! — не верил своим ушам Ариберт. — Врёшь поди!

— Не вру! — Дражко хлопнул кулаком по столу.

— Это правда! — поддержал Яромир. — Круто и Цедраг подтвердили!

— Ладно, ладно. Верю, — Ариберт примирительно поднял руки.

— То-то же, — нарочито серьёзно гаркнул Дражко, после чего разразился смехом.

Рядом встала холопка с кувшинами. Довольно притягательная, разгоряченная, так и захотелось…

— Дражко!

Срамные мысли прервал встревоженный зов. Деян промчался через всю корчму, кажется тряхнув стол игроков, из-за чего кости перевернулись, превратив восторженный вой победителя в гневный скулёж проигравшего.

— Дражко, беда!

Остановившись у стола, Деян выхватил из рук холопки кувшин и прямо так вылил в рот несколько больших глотков мёда.

— Говори, — поторопил Дражко.

— Лютич этот — Векша! Убивать его хотят!

━─━────༺༻────━─━

На торговой площади собралась шумная толпа. Возмущённый галдёж, призывы разлетались по округе, а над головами то и дело мелькали кинутые кем-то гнилые овощи.

Пришлось грубо растолкать людей, чтобы пробраться в первые ряды, откуда, наконец стало видно двух мужей, стоявших друг против друга: неказистого оборванца Векшу, более похожего на случайного бродягу, и крепкий, только сошедший с ладьи и разогретый погоней, воин. При виде такого, обычные смерды старались вести себя тише воды, но Векша с вызовом выпятил грудь и смотрел прямо в глаза.

Иво держался рядом, но не так уверенно. С опаской озирался на взволнованную толпу.

— А вот и мой воевода! —