– Подожди! – он вскочил, задернул шторы, потом бросился в большую комнату и выхватил из шкафа что-то чистое и белоснежное.

– Это же скатерть, – сказала Таня…

* * *

– Ларочка, чего это ты с утра пораньше? – удивилась Нина, открывая дверь.

– Ой, Ниночка, не прогони. Мой-то невесту привел! Так просил, чтобы не мешала…

– «Невесту»! Скажешь тоже! Знаем мы ваших невест… И ты поверила? Взял и выгнал мать, бессовестный!

– Да не выгнал, Нин, не ворчи… Я сама… Лишь бы только у него все было хорошо. Я ведь боялась, что он вообще никогда не женится. Уж как молилась, чтобы не жил в грехе.

– А вот мы сейчас посмотрим, что за невесты такие. Пошли, чаю налью, сама только завтракать села. Или кофе помолоть?

Нина захватила большой военный бинокль, и подруги отправились на кухню. Дома стояли друг напротив друга, разделенные футбольной площадкой.

– Не хорошо следить-то, – вяло сопротивлялась Лариса.

– Не хорошо мать обманывать, – отрезала Нина. – Та-ак… Ну, это не к твоему, эту я знаю… О, Петровна куда-то намылилась. А вот, посмотри – что за девочка? Да нет, в синей курточке. На вид – чистенькая, приличная. Ну, точно, к вам в подъезд идет! И чего она у твоего олуха забыла?

– Не говори про него так, Нина! Он хороший очень, добрый. Ну, дай мне скорее, – не выдержала Лариса.

Она поднесла бинокль к глазам и с удивлением перевела взгляд на подругу.

– Так я знаю эту девочку… Это Сережина сестра.

– Какого Сережи?

– Звягинцева. Твоя Марина с его женой еще дружат.

– С Катькой? Так это Татьяна, что ли? Ну-ка, дай… А ведь точно, она, как я сразу не признала? Вот это новости! Лара, мне кажется, это не такая девочка. Значит, твой не врет, что жениться собрался.

– Не знаю… – растерялась Лариса. – Странно как-то. Они никогда не общались. Да и зачем ей это? Родители ее наверняка против будут. Они тогда, помнишь, все на Костю свалили, будто он их замечательных деток портит. Костик даже домой к ним до армии почти не ходил. Может, она к другому кому пришла?

– Да нет… Вон, посмотри-ка, уже шторы задернули. Вот тебе и «не такая». Что за молодежь пошла! Совсем никаких норм у них нет. Разве мы так могли, а? Насмотрелись видеофильмов ваших!

Лариса покачала головой.

– Костя, сынок, что же ты делаешь…

* * *

– Танечка, оставь, я сам, потом, – он ласково обнял ее за плечи, покрывая лицо поцелуями.

– Скатерть испортили, – она опустила мыльные руки и беспомощно посмотрела на Костю, – твоя мама заметит.

– Не заметит. Я уберу.

Он подхватил Таню на руки и вынес из ванны, бережно опустив на тахту. Сел рядом на корточки и сжал ее ладони, задыхаясь от переполнявшей нежности.

– Налей мне, – Таня кивнула головой в сторону шампанского.

– Не надо лучше, давай, я, правда, тебя покормлю. Подожди, я сейчас.

Костя принес с кухни две тарелки борща и черный хлеб.

– Садись в кресло, там удобнее. Правда, оно скоро развалится. У нас такая страшная мебель…

– Как будто у нас другая… Скажешь тоже.

Оба прибывали в странном состоянии и не находили подходящих слов.

– Не знаю, как домой приду, они ведь все по моему лицу поймут, – Таня подняла на него растерянные глаза.

– Мы не должны были… это я виноват, – огорченно произнес Костя. – Ты… очень расстроена?

– Глупости, – вскинулась Таня, усилием воли поменяв выражение лица. – Я счастлива. Просто никак не могу привыкнуть… Ни в чем ты не виноват, я взрослый человек, знала, что делала. Мы ведь почти женаты, забыл? Или тебе печать нужна в паспорте?

– Таня… – он смотрел на нее глубоким взором. – Господи, я же представить себя не могу без тебя. Ты – моя жена… Ты понимаешь, что ты – моя жена? Танька, если ты бросишь меня, я умру. А найдешь другого – убью!

– А если я узнаю… что ты с другой… Ты никогда меня больше не увидишь, понял? – мрачно сказала она.

– Да не смеши меня… Я давно ни одной женщины в упор не вижу. Ты меня проглотила как будто…

Раздался телефонный звонок.

– Костя? – мамин голос звучал печально. – Хочу сказать тебе, что к Нине приехала дочка, и мне уже неловко сидеть у них на нервах.

– Я понял, мам, иди домой, конечно, – Костя положил трубку и посмотрел на Таню:

– Сейчас мама придет, давай, я тебя познакомлю?

– Нет, нет, не сейчас, – запаниковала она.

Тане не давала покоя оставленная в ванной скатерть.

– Я сейчас не могу, я со стыда сгорю!

– Хорошо, я провожу тебя.

– День на дворе.

– Ну и что?

– Не надо, Кость, вдруг кто увидит, я не смогу сейчас… Мне надо одной, понимаешь?

Таня бросилась за курткой и побежала надевать шапку перед зеркалом в большой комнате. На лик в углу она старалась не смотреть.

Он обнял ее сзади, глядя на отражение.

– Не переживай… Позвони, как только сможешь, ладно?

– Костя… скажи, ты веришь в Бога?

– Да, – ответил он. – Ну, в смысле, знаю, что Он есть, в церковь, как мать, не хожу.

– Точно знаешь?

– А ты разве не чувствуешь? Например, когда делаешь что-то не то.

– Это называется совесть.

– Угу, можно и так сказать. И сейчас она меня почему-то мучает…

– Думаешь, это Он? А что Он может иметь против наших отношений? Что в них плохого?

– Надеюсь, ничего, мы ведь поженимся, – Костя развернул ее лицом к себе. – Иди, маленькая, сейчас мать придет. Я бы хотел, чтобы ты совсем осталась. Но скоро так и будет.

Таня испуганно посмотрела на него:

– Будет?

– Конечно, девочка моя, будем жить здесь, у меня…

– Ой, слушай, как я могла забыть, – вспомнила она, уже надевая сапожки, – тебя пригласят к нам на Новый Год…

– Да ну? Братец твой часом не заболел? – поднял брови Костя.

– Скажи Катерине спасибо…

– Мы увидимся завтра? – он остановил Таню у самых дверей, сжав ее плечи руками.

Глаза у него были виноватыми и счастливыми одновременно.

– Не знаю, утром сама позвоню, как только смогу. Сегодня не жди – вся семейка в сборе.

– Если меня дома не будет, звони в салон.

– Угу…

Таня открыла дверь и побежала по лестнице, не дожидаясь лифта. Выйдя из подъезда, подняла голову, пытаясь отыскать Костино окно. Он высунулся наружу, и она, заметив, помахала рукой и скрылась за углом.