совершенства советовала не выделяться внешне среди людей, не носить всем на показ чёрных платьев до пят, чёрных платков. Она и сама держалась всегда просто и скромно: «ни вида, ни величия», ни монашеского облачения. Выглядела она как обычная, только очень немощная и утружденная болезнями и неустройством женщина, всегда благодушная, со светлым лицом и детской улыбкой. Однако не только для мирян, но и для монахов Троице-Сергиевой Лавры была она «Божиим человеком», «духовной матерью», которую знали многие и чьими молитвами дорожили. Кстати, всех, спрашивающих её совета идти ли в монастырь — матушка как правило не благословляла. Она говорила: «Если хочешь служить Богу, молись дома, будь тайной монахиней или монахом». Так это отложилось в памяти людей, — во всяком случае, не известно, был ли хоть один человек, который пошёл в монастырь по её благословению.

Так или иначе, но и такие великие современники Матушки, подвижники благочестия ХХ века — отец Валентин Амфитеатров (которого сама блаженная почитала, как угодника Божия) и отец Алексей Мечев, — редко давали благословение на поступление в монастырь.

14. ПОСЛЕДНИЕ ПРИСТАНИЩА

В конце сороковых, Матрона начала готовиться к новому переезду. Ждановым она говорила: «Уезжаю, так надо. Против всех нас готовится что-то страшное, мне здесь быть нельзя, так будет лучше». И в самом деле: «органы» всё сильнее стали интересоваться квартирой на Староконюшенном. Слишком много сюда ходило народу, слишком подозрительными были эти сходки… Как водится, не обошлось без соседских жалоб, без сигналов куда следует. В числе приходящих к Матроне всё чаще стали появляться высокопоставленные офицеры, советские чиновники, — зачем они приходили? Искать помощи в своих бедах или для других целей?

И Матрона уехала со Староконюшенного, надеясь, что отныне люди сюда ходить не будут, интерес МГБ ослабнет, и Ждановы заживут спокойно. Вышло не так. Как-то ночью 1948 года на Староконюшенный пришли люди в форме. Арестовали почему-то только Зинаиду, — мать её и брата не тронули. И никто из пришедших не поинтересовался местонахождением блаженной Матроны…

Перед тем, как покинуть родной дом, Зинаида Владимировна упала на колени перед образом Божией Матери «Взыскание погибших» (перед тем самым, Матронушкиным) и взмолилась:

— Царица Небесная, мне никто не может помочь, ни мать, ни брат, одна Ты, в руки Твои предаю мою жизнь!

Думала, что молится молча, — оказалось вслух…

Мать Зинаиды — престарелую Евдокию Михайловну — часто потом вызывали на допросы. Не зная, как правильно вести себя в этих случаях, она испрашивала советов у Матронушки. Блаженная советовала ей так:

— Ты только не плачь! Ты проси Царицу Небесную и молись Богу, а им ничего не отвечай, с ними не пререкайся. Молись Господу, Царицу Небесную проси и больше тебе ничего не надо. Главное, чтобы ты не плакала, не волновалась. Зинаида не пропадёт, вернётся.

И Евдокия Михайловна передавала дочери в лагерь слова матушки: «Пусть Зинаида ничего не боится. Что бы страшное ни случилось, она в воде не потонет и в огне не сгорит. Пусть знает это и живет как малое дитя в саночках. Возят дитя, и нет никакой заботы — Господь все сам управит!»

А Зинаида писала матери с Колымы:

«Мама, ты за меня не волнуйся! Мамусик (так Ждановы звали матушку Матрону) меня везде сохраняет и везде со мною».

Зинаида в самом деле благополучно вернулась в родной дом, — но уже после смерти старицы. Перед кончиной Матрона явилась во сне своему дорогому чаду, томящемуся в заключении, — и Зинаида поняла, что матушка отходит в вечность.

…Одно время после Староконюшенного Матрона жила в Царицино. Хозяйку домика, где она поселилась, звали Пашей, Прасковьей. Вот, какой запомнилась Паше блаженная:

— Я её прописала. А она мне говорит: «Ты меня прописала в Царицыно, а я тебя буду везде прописывать». Спала Матронушка на голом кутничке с маленькой подушечкой. Она была мученица. И спала она очень мало. Как-то раз ко мне приехал отец с Колымы, и мы пришли с ним к Матроне и остались там ночевать. Я думаю: «Дай-ка я послежу, что Матушка делает». Я следила до утра. И до утра она била поклоны и молилась. Много народу к ней ходило. Кто может идти — тот сам идёт, а кто не может — того на подводах везут. Привезли одного дедушку к ней. А привезли его две женщины. Я тогда сидела на терраске — и слышу, а они кричат: «Можно зайти?» И вдруг дедушка говорит: «Вы меня сюда лечить привезли, а тут рядом со мной какой-то дух есть». А Матронушка ему отвечает: «Это я, я с тобой… Я тебе помогу». А дедушка опять: «Ну кто же со мной есть?» А Матронушка: «Я, я с тобой». Дед: «Сколько я ещё здесь буду?» Матронушка: «Немножко, немножко ещё, скоро Господь тебя примет». А утром пришли две женщины из Бирюлево, — злые какие-то, хулиганки… Они стали Матрону щипать. А матушка говорит: «Зачем вы меня щиплите? Я не ваша, я от Бога». А потом поворачивается к нам и говорит об этих хулиганках: «Ну, что они пришли? Одна мочевым пузырем страдает, а почему? Она хочет у четверых детей отца увести, у жены мужа отбить, и для этого читает о нём молитвы за упокой». К Матроне приходило девушек очень много. Одна пришла и говорит: «Я не могу завлечь одного парня». Плакала: «Я его люблю!» А Матушка ей говорит: «Это не любовь, это насмешка. А того парня вообще отгони от себя, он не твой». Одна женщина ходила несколько раз к Матроне: ей очень хотелось съездить в монастырь, а денег не было. И вот как-то раз опять пришла она к Матроне, а та, прочитав её мысли, говорит ей: «Ну что, я вижу, тебе хочется съездить в монастырь? Ну, ничего, съездишь, съездишь, и деньги у тебя будут». И правда: через несколько дней пришла к ней незнакомая женщина и принесла сто рублей. Даёт деньги и говорит: «Ты хочешь съездить в монастырь? — вот тебе сто рублей». Та женщина очень удивилась и обрадовалась: она уже и не надеялась, что так скоро её желание исполнится. Съездила в монастырь, а обратно ехала без билета. Вещей у неё было много, а тут контролеры идут. «Билета нет? Тогда выходи!» Хватают за рукав, а рядом сидит какой-то военный. И вдруг он встаёт и говорит: «Я корреспондент. Если вы сейчас же