не оставите эту женщину, то я в Москве до высших инстанций дойду!» И они ушли. Приехала эта женщина благополучно домой и думает: «Надо ехать к Матроне поблагодарить». Взяла сумку с луком, огурцами и ещё какими-то подарками и поехала к Матроне. А у Матронушки в это время варили обед, и не было у них луку. Матронушка и говорит: «Сейчас, сейчас через двадцать минут я схожу на базар и принесу вам луку!» И через двадцать минут приехала эта женщина с луком. Матрона довольна: «Ну, вот видите, я вам луку и принесла! Видите, как быстро!» Я всю жизнь жила по её совету. Бывало, приду к ней, спрашиваю: «Я собираюсь пойти туда-то, можно? Ничего мне не будет?» А она: «Иди, иди! Ничего тебе не будет». Она спасла мою родную мать. Когда отца забрали на Колыму, мать была очень больна. А Матронушка мне сказала: «Не волнуйтесь, отец ещё вернется, будете вместе жить». А маме воды захотелось попить. И Матрона дала ей своей водички: «Мама поправится, всё будет хорошо». Так всё потом и было. А послушнице своей Матрона как-то раз сказала: «Таня! Поди сюда, Петровна! Ты Пане (т.е. мне) телеграмму тот час дай, когда я умру!» Когда Матрона умерла, я эту телеграмму и получила.

К этим дням относится такой случай, о котором вспоминает Прасковья Сергеевна Аносова, часто посещавшая в психиатрической лечебнице своего брата.

— Однажды, когда мы ехали к брату, с нами ехал мужчина с женой — дочь из больницы выписывать. Обратно мы опять ехали вместе. Вдруг эта девушка (ей было 18 лет) начала лаять. Я и говорю её маме: «Жаль мне вас, мы мимо Царицыно едем, давайте завезём дочку к Матронушке…» Отец этой девушки, генерал, сначала и слышать ничего не хотел, говорил, что всё это выдумки. Но жена его настояла, и мы поехали к Матронушке… И вот стали девушку подводить к Матронушке, а девица сделалась как кол, руки как палки, потом стала на Матронушку плевать, вырывалась. Матрона говорит: «Оставьте её, теперь она уже ничего не сделает». Девушку отпустили. Она упала, стала биться и кружиться по полу, её стало рвать кровью. А потом эта девушка уснула и проспала трое суток. За ней ухаживали. Когда она очнулась и увидела мать, то спросила: «Мама, где мы находимся?» Та ей отвечает: «Мы, дочка, находимся у прозорливого человека…» И все ей рассказала, что с ней было. И с этого времени девушка совершенно исцелилась. Я сама в молодости была сильно порченная: меня как при эпилепсии било, припадки были. Матрона дала мне свою водичку и сказала: «Всё пройдет». И в шестнадцать лет поставила меня на ноги. И ещё помню. Матрона мне сказала: «У тебя будет тернистый путь Прасковья, всё переживешь». Ещё был такой случай. Дочке моей, Гале хотели делать операцию в горле. Матрона ещё была жива. А Гале моей годика три было. Мы посоветовались с Матушкой, а она сказала: «Никакой операции не нужно, всё пройдет и так». И всё прошло. Ещё у одной дочки моей, Натальи, была сильная пупковая грыжа, величиной с кулак. Матрона тоже сказала, что всё пройдет. Дала воды, читала молитвы над головой, и всё прошло. Я, бывало, прибегу к ней, испуганная чем-то, вся дрожу… А она говорит: «Ну что ты дрожишь? От Бога ведь никуда не убежишь». Приходило к ней много людей, которые разводились, или в семье что-нибудь не ладилось. Одна пришла, говорит: «От меня муж ушёл. Я ему порчу сделаю». А Матрона отвечает: «Не надо ничего делать, он сам к тебе вернется». Лично мне она сказала, что будет у нас много детей и что муж мой умрет, и я останусь одна с детьми. А он в то время был ещё здоровый. Народилось у нас с ним шестеро детей. И вот, через девять лет после матронушкиной кончины, у мужа нашли рак желудка и он умер 28 марта 1961 года.

А вот, что вспоминает Ксения Гавриловна Потапова:

— Матрона лечила порченных. Когда она жила в Царицыно, к ней подошла порченная. Матрона схватила её за шею. Порченная закричала: «Матушка, Матронушка, брось, я умираю!» — «Нет, не брошу! Ты выйдешь!» Женщина просто по полу каталась, а потом успокоилась и заснула. В другой раз идём мы с сестрой к Матроне и беседуем на ходу. Сестра идёт и говорит: «Сколько я к Матронушке хожу!.. Зачем? Я у любого врача вылечилась бы». Пришли, а Матрона и говорит: «Что ж, разве Матронушка сидит в окне и зовёт вас — идите, мол, ко мне? Нет уж. Сколько врачей-то в Москве — идите к ним». — «Матронушка, простите!» — «Ладно, приходите, но обо мне не разговаривайте».

И ещё один рассказ Ксении Гавриловны, относящийся к последним годам жизни старицы:

— Когда моей дочери исполнилось двадцать лет, она заболела туберкулезом. Она лежала в больнице в Сокольниках, а Матрона тогда тоже жила в Сокольниках. Однажды дочь отпросилась из больницы со мной к блаженной Матроне. Пришли мы к ней, дочь осталась за дверью, а я зашла, поговорила. Потом осмелела и говорю: «А дочь-то со мной». Матрона улыбнулась: «Вы не можете ходить по одной, обязательно, чтобы хоровод с вами был». Вдруг говорит: «Да, да». Я спросила, к кому же она обращается, в комнате никого, кроме нас не было. «Это тебе не нужно знать», — отвечает. Наверно, она с ангелами говорила. Потом дочь положили в больницу в Звенигороде, у неё был уже распад лёгких. Предложили операцию. Приехала я её навестить, она плачет: «Боюсь, умру». Пошла я к Матушке, рассказываю, что дочери предлагают операцию. «А какую?» — «Лёгких» — «А я не разрешаю!» — и постучала кулаком о кулак: «Пусть выписывается, если предложат выписку, а от операции пусть отказывается». Вскоре после этого дочери стало намного легче, настолько, что она собралась замуж. Пришла к Матроне: «Матронушка, я хочу замуж выходить». «Куда собралась постом-то? Я тебя после выдам за хорошего». А она вышла постом за своего жениха и родила девочку. Вскоре у моей дочери повторился сильный туберкулез с кровохарканием и с распадом легких. Это было зимой. Предложили операцию. Врачи сказали: «Если не откажешься — год тебе житьё, а если не решишься — ни за что не ручаемся». И отпустили на совет к родителям. Она приезжает под масленицу, ревет: «И так, и так смерть». Я и говорю: «У нас есть советница — пусть будет по её слову».