– Пошли отсюда, – Макс шагнул к лестнице. Витька, до этого гремевший банками, помотал головой.

– Погоди, давай дверь проверим, мало ли что. Тут недалеко, я помню. Пошли.

Аккуратно поставил банки с мутным содержимым в ряд и двинул к арке, щелкнул зажигалкой. Макс догнал его, хотел вырвать зажигалку, но Витька ловко увернулся.

– Ты чего, газ же.

– А, он выветрился давно. – Витька уверенно топал по коридору, касаясь правой рукой стены. Макс светил мобильником и шел чуть позади. Свернули раз, другой, над головой послышался осточертевший уже гул и грохот, с потолка сыпалась густая пыль.

– Клада тут нет, – сказал Макс, осматриваясь.

– Я знаю, сто раз смотрел. Дядя Петя говорил, что в стене где-то, скорее всего, но весь дом не простукать. – Витька ругнулся и едва не налетел на стул, неожиданно возникший из темноты. Основательный, с полукруглыми подлокотниками и круглым же сиденьем, левая задняя ножка перемотана синей изолентой. Дальше торчала, точно вросшая в стену, этажерка с красивыми резными столбиками, потом диван с дырой точно посередине, потом еще какая-то мебель, кучей наваленная у стены. Витька вдруг кинулся вперед, припал, как к родному, остову велосипеда, ржавому и пыльному, нежно гладил погнутую раму.

– «Урал», дядя Петя на нем на огород гонял и мне давал покататься, – Витька чуть ли не пылинки сдувал с ржавой железки, – я еще в школе учился. Сколько лет прошло, обалдеть…

– Дверь где? – прервал приступ ностальгии Макс. Подвал нравился ему все меньше, тяжесть уже откровенно давила на плечи, виски ныли, голова чуть кружилась от духоты. Витька нехотя оторвался от велика, неторопливо пошел вперед.

– Да вот она, успокойся. – Он показал куда-то вбок, Макс посветил туда. Там обнаружилась лестница в три ступеньки, а над ними дверь, мощная, обитая металлом, и, судя по виду, ей давно не пользовались.

– Ух ты! – Витька кинулся в другую сторону. – Что я нашел!

Он зашуршал чем-то, раздался металлический стук. Макс подошел: Витька с упоением рылся в куче газет и старых ветхих мешков, выволок что-то тяжелое, приятной округлой формы, вблизи оказавшееся гирей. Тоже ржавой, но только с одного бока, ручка и большая часть ее выглядели вполне прилично, Витька ухватился за снаряд, покрутил его во все стороны.

– Круто, – он радовался, как ребенок, – шестнадцать кило, в самый раз! Советская, без обмана! А ну-ка…

Он уцепился за ручку обеими руками, раскачал гирю и легко на инерции поднял ее к потолку, грохнул об пол. Макс пошел к двери.

– Обалдеть! – радовался за спиной Витька. – Домой ее заберу, отмою, очищу, в порядок приведу…

Снова легкий свист воздуха и грохот металла о камень и довольное Витькино урчание. Макс поднялся к двери, толкнул ее плечом раз-другой, мощная створка не шелохнулась. Непонятно, заперта она на замок или нет, но открыть ее одному или даже двоим, не подняв грохот на весь дом, не под силу. Похоже, что с той стороны ее давно завалило землей или мусором, или тем и другим, но дверь запросто сдержала бы прямой попадание гранаты.

– Нормально. – Макс сбежал по ступенькам. Витька не отзывался, его вообще не было видно, гири тоже. Макс посветил вокруг – никого, Витька точно сквозь землю провалился. Зато нашлась гиря, она лежала на боку неподалеку от «Урала», тут же кантовался и Витька. Стоял спиной к стене, сцепив пальцы у груди, точно монашка перед исповедью.

– Там человек, – он вытянул голову в сторону кучи газет. Макс посветил туда, подошел ближе. Никого, разумеется, только ползают мелкие черные жучки, и снова неподалеку прошмыгнула мышь. Да сыплется пыль с потолка, густая, белая, и мерный грохот давит на уши.

– Нет там никого, – Макс пнул связку газет, – глюки у тебя.

– Есть, – Витька не трогался с места, – вон там, правее. Еще немного. У стенки.

Макс потянул на себя набитый чем-то шуршащим мешок и остолбенел. Человек лежал на спине, неловко поджав по себя руку, и смотрел в потолок. Очень худой, тощий, сушеная вобла в сравнении с ним казалась бы откормленной на убой селедкой. И лежал давно, так давно, что глазные яблоки успели высохнуть, кожа плотно обтянула череп, а уши казались прозрачными. Правая рука мумии была сжата в кулак, кожа давно треснула, и сквозь нее торчали гладкие кости.

– Он тебе ничего не сделает, – Макс старался говорить уверенно, а у самого поджилки тряслись. Не от страха, от неожиданности: это ж надо, труп, и, похоже, криминальный: лежит как-то странно, не в потолок смотрит, а точно в грудь себе уставился, вернее, в то, что от нее осталось. Присмотрелся и аж мурашки по спине пробежали: затылок у мумии отсутствовал начисто, во все стороны торчали лохмотья кожи и острые белые кости. Похоже, голову бедолаге проломили, возможно, этой самой гирей. «Полицию надо вызвать», – мелькнула мысль, и Макс реально растерялся.

– Это Левошин, – выдал подкравшийся Витька, – на первом этаже жил, мать у него шизофреничка была. Повесилась, когда Игорек в школе учился. Прикинь: он с уроков пришел, а мать на кухне в петле висит. Ну, сняли, похоронили, – у Витьки отчетливо стучали зубы, – Игорек не спился, не пропал, доучился даже. А потом бизнесом заняться решил, денег занял и в Польшу за машиной поехал. Хотел там купить, а тут продать, сам пригоню, говорит. Значит, никуда он не уехал, а все это время тут пролежал. Мама дорогая…

Можно было, конечно, обыскать труп на предмет наличия документов или каких-никаких денег, но Макс даже не мог заставить себя лишний раз посветить в ту сторону. Витька потерялся в темноте, по кроссовкам пробежала наглая мышь, Макс отшвырнул ее. Грызун врезался в стенку над головой мумии, злобно проверещал и пропал.

– Ментов надо вызвать, потом похоронить его, – бухтел откуда-то Витька, – а они нас же и виноватыми сделают, в свете последних событий. Ох, Игорек, как же ты всплыл-то не вовремя. Кто ж тебя тогда встретил, говорили тебе – болтать меньше надо. Двадцать лет прошло! Мы думали, у тебя хорошо все, раз ты не вернулся…

Мобильник в руке запищал, заканчивалась зарядка. Макс очнулся, толкнул сгорбившегося Витьку в плечо. Тот шарахнулся вбок, потом набычился, глянул исподлобья.

– Давай его тут оставим. Пока, – сказал Макс. – Потом, когда все уляжется, сделаем все, как положено.

– Неправильно это, – буркнул Витька. – У парня и так жизнь несладкая была, а мы его вот так бросим.

Стало очень тихо, стройка, казалось, подошла еще ближе, долбежка усилилась, и тут раздался негромкий отчетливый треск. Кладка на стене справа покосилась, поехала вниз, по кирпичам пробежала трещина. Витька перекрестился и принялся закидывать мумию газетами. Вдвоем они быстро спрятали труп, сверху бросили мешки, Витька вернул гирю на прежнее место и чуть ли не бегом рванул к выходу. Взобрался по лестнице и был таков, Макс догнал его только в пустой квартире. В кухню ломанулись одновременно, и тут за полчаса кое-что изменилось: один шкафчик покосился и висел на одной петле, рядом шустро сновали то ли муравьи, то ли нечто, на них похожее, будто разрушилось их гнездо. Смотреть, что там внутри, не хотелось, Макс следом за Витькой выпрыгнул из окна, закрыл створку и подумал, что тут надобно что-то прочнее обычного шпингалета. Молча двинули вдоль дома, повернули, Макс на ходу отметил, что дверь подвала, действительно, чуть ли не до половины завалена землей. И откапывать, в случае необходимости, ее придется не один час. Он догнал Витьку, тот зло щелкал зажигалкой и ругался на чем свет стоит.