– Надо за домом следить, – сказал Макс, – дежурство организовать или что-то в этом роде. Если не хотим, чтобы нас взорвали или сожгли.

– Ты у нас специалист по безопасности, ты и командуй, – Витька боролся с зажигалкой, тряс ее, – я пехота, я приказы выполняю. Думай.

Макс думал, а перед глазами маячило заострившееся лицо и дыра в черепушке со скрученными лоскутками засохшей кожи по краям. От души понадеялся, что этот Левошин умер сразу от болевого шока, а не корчился несколько дней в агонии под этими самыми газетами. И понятно, что концов теперь ни в жизнь не найти, что исполнитель этого окаянства сам давно землю удобряет, может быть, так же, как усохший до состояния воблы Игорек. А, может, что и похуже, но продолжения у этой истории не будет. И до того задумался, что едва не сшиб с ног Настю, та шла им навстречу и смотрела себе под ноги. Подняла голову, Макс заметил в глазах у девушки слезы.

– Ты чего? – он загородил Насте дорогу. Витька что-то буркнул неразборчиво и отошел в сторонку, закурил там.

– Обидел кто?

– Обидишь ее, как же, – донеслось от лопухов. Настя подняла голову, прикусила губу.

– Там, – она показала себе за спину, – пруд наш был. Нет его больше.

Витька с сигаретой в зубах подошел к девушке, заглянул ей в глаза.

– В каком смысле?

– В прямом. – Настя обошла их и направилась к подъезду. – Сами посмотрите.

Там было на что посмотреть, уже за десятки шагов от пруда разило соляркой, а воду, вернее, отсвечивающее всеми цветами радуги месиво, можно было поджигать. Прибрежный камыш и осоку покрывала вонючая темная слизь, поверхность пруда напоминала желе, в нем плавали дохлые лягушки. Бурые спинки виднелись повсюду, некоторые неподвижные, другие дергались в агонии, со дна поднимались жуткие радужные пузыри. Нетронутая отравой трава зашуршала, там сидела не пойми какая птица, вся в солярке, водила клювом по сторонам и вдруг упала на бок, свалилась в воду.

– Давай дежурить, – сквозь зубы проговорил Витька, – я первый сегодня. До трех ночи посижу, потом тебя разбужу.

– Давай. И окна пустых квартир надо заколотить сегодня же.

Было бы неплохо еще и камеры по периметру развесить, и пару овчарок в замкнутом контуре запустить, ну и патрули, само собой. Но так и осталось в мыслях, ибо располагал он только одним бойцом, не считать же таковыми бабку, Аньку с выводком, ну и Настю, само собой. Она если только шум поднять успеет…

Они пошли к дому, Макс все хотел зажать нос, чтобы не так воняло. Сердце, как от боли, сжалось еще в подвале, а сейчас и вовсе окаменело, даже дышать было тяжело.

– Лягушки-то при чем, – проговорил Витька, – твари же бессловесные. Вот уроды, прости господи…

И осекся на полуслове, застыл на месте. Макс же, напротив, рванул к дому со всех ног на рвущий душу женский крик, перекрывший и грохот стройки, заставивший сердце биться в прежнем ритме. Подлетел, ворвался в подъезд и чуть не снес с дороги орущую Аньку с детьми, те голосили едва ли не громче матери, а девчонка норовила грохнуться на пол. Анька из последних сил держала ее за шиворот и пятилась к входной двери.

– Что? – выкрикнул Макс и хорошенько встряхнул Аньку за плечи. – Чего орешь?

Анька бестолково разевала рот, краска растеклась у нее по физиономии, и мать двоих детей походила на зомби из дешевого ужастика. В том же обтягивающем платье, провонявшем табаком и приторно-сладкими духами, Анька тупо пялилась на Макса и кривила рот в размазанной помаде.

– Что? – Макс хотел дать ей пощечину, ибо других способов прекратить истерику не видел. Мелькнула мысль, что Аньку посетила «белочка», профессиональное заболевание, если верить Витьке. А тут и он сам оказался рядом.

– Обдолбалась? – он схватил Аньку за локти. – Мозги пропила? Щас вправлю….

– Что такое? – раздалось со второго этажа. – Я спать легла, а вы орете. Не стыдно вам?

Бабка стукнула по перилам палкой, Анька вздрогнула.

– Стыдно когда видно! – выкрикнул Витька и врезал Аньке под зад коленом. Ее притихший было выводок заорал с новой силой.

– Там привидение! – сквозь слезы выкрикнула Анька. – Я домой пришла, а оно там… Ходит…

Витька отпустил ее, Анька прижалась к стенке. Дети кинулись к матери, облепили ее орали во всю глотку. Витька отвесил пацану подзатыльник, мальчишка мигом затих, девчонка легонько поскуливала и пускала слюни.

– Белая горячка, – важно выдал Витька. – Поздравляю, Нюрка, с почином тебя. Щас скорую вызову…

– С «белкой» в дурку увозят, – крикнула Настя со второго этажа.

Макс посмотрел в просвет между перил: бабка и девушка стояли рядом, старуха поправляла очки, Настя легла животом на перила и глядела на Макса.

– А ты откуда знаешь? – проорал Витька. – Опыт есть?

Настя показала ему неприличный жест, бабка покачала головой.

– Извините, баба Надя…

– Там оно, там! – ожила Анька и ткнула пальцем в необитаемую часть дома. – Только что был.

Сунулась, было, вперед, Витька бесцеремонно оттолкнул ее, неторопливо поднялся по ступенькам, заглянул в коридор. Постоял так пару мгновений, повернулся и поманил Макса к себе. Тот подошел, вгляделся в полумрак – там у торцевой стены маячил белый бесформенный силуэт, дергался, колыхался, точно сквозняком его мотало, и, кажется, парил над полом.

– Это финиш, – кое-как выговорил Витька, – офигеть. Игорек, ты?

Призрак молчал и неприятно шевелил многочисленными конечностями. Макс отметил, что располагался он как раз над тем местом, где в трех-пяти метрах под ним помещалась мумия с раскроенной черепушкой.

– Игорек, прости меня, грешного. Не сердись, я тебя похороню, вот зуб даю. Как только с депутатами-гадами покончим, сразу похороню. Я же не знал, – каялся Витька, – ты же пропал, как в воду канул, весточки от тебя не было. Думали, в Польше теперь живешь или в Германии, ты всегда в Германии жить хотел. Это тогда там рай был, а сейчас сплошная толерантность и содомия для всех обязательна…

– Что там? – крикнула бабка. Витька отступил назад, отдавил Максу ногу.

– Дождалась, бабуля, гости к тебе приехали, – выкрикнул он непослушными губами, – встречай.

– Я сегодня никого не жду, – раздалось сверху, Настя засмеялась. Анька терла физиономию бумажным платком, и сделалась еще страшнее, запросто составила бы конкуренцию инферно, что мотылялся в конце коридора.

– Это ваши гости. – Бабка застучала палкой, потом хлопнула дверь. Макс принюхался: пахло сигаретами, но Витька курил другие, это был чужой запах, исходил он белого нечто в дальнем углу.

– Что делать будем? – вполголоса спросил Витька. – Я с ними не умею, приемам не обучен. Попа звать? Это дорого и долго. Может, сам выветрится? Я слышал, так бывает.

– Аньку убери. – Макс всматривался в темноту. Нечто в белом принимало вполне себе четкие формы, на первый взгляд оно было метра под два ростом и весом под сотку. Вперед более не торопилось, пятилось к стене и качалось-таки над полом. Это смущало больше всего.