— Нет.

— Господин Вилд, давайте поговорим откровенно. Вы верите в эту версию фактов?

— После крушения вертолета обычно редко кто выживает, но это не объясняет, почему Жан оказался на борту «Августы».

— О чем вы думаете?

— На флоте существуют очень строгие правила, во время разведки врач никоим образом не должен был оказаться на борту этого аппарата.

— Вы обсуждали эту тему с Рубо?

— Нет.

— Вы согласны, что, по крайней мере, странно, что в ходе такой миссии, как эта, процедуры не были соблюдены?

— Да.

— Вы кому-нибудь говорили о своих сомнениях?

Вилд дал задний ход:

— Минутку, молодой человек! Я не говорил, что у меня есть сомнения. Ни вы, ни я не были там, и нет никаких улик, доказывающих, что все произошло иначе.

Натан поколебался мгновение, стоит ли рассказывать о находке ногтя в холодильной камере.

— Вы не возражаете, если я взгляну на вещи вашего сына? — спросил он.

Кабинет врача делился на две части. С одной стороны размещалось медицинское оборудование, предназначенное для визитов водолазов: велосипед для тестирования нагрузки, мотки тросов, электроды, сетка из нержавеющей стали, различные дыхательные аппараты. С другой — стеклянный стол, у которого кучей теснились ящики с ворохом бумаг и выключенный компьютер. Несколько мятых рубашек валялось на столе.

— Рубо вернул вам его личные вещи?

— Они там. — Дриес указал на картонную коробку.

Натан присел на корточки и достал из нее портфель, в котором лежало несколько удостоверений: Виза Аффер, Скаймайлз, Жан де Вилд был также членом фламандской федерации гребного спорта… Фотокарточка: врач слегка улыбался. Щуплый брюнет в очках, обычное, ничем не выделяющееся лицо. В тот момент он и не предполагал, что умрет так скоро. Мог ли он представить свою собственную челюсть, открытую в последнем молчаливом крике, свое разлагающееся тело, съеденное изнутри крабами, морскими звездами…

Но действительно ли он погиб именно так?

Натан чувствовал себя стервятником, оскверняющим интимность мертвого.

Он взял еженедельник, полистал его немного и отложил в сторону. Эти вещи прошли через руки Рубо, если там и было что-то, что стоило скрыть, он уничтожил все компрометирующие улики, прежде чем расстаться с ними. Здесь ему ничего не найти.

Нужно установить личности других членов экипажа.

— Мне необходимо просмотреть карты его пациентов и блокнот с записями назначенных встреч.

— Все в компьютере. Доступ защищен шифром. Я его не знаю.

— У него не было секретаря?

— Жан работал один.

Натан не стал настаивать и сосредоточился на следующей картонной коробке — в ней лежали досье, относящиеся к различным экспедициям «Гидры». Сиреневая папка с шифром экспедиции, HCD02, содержала несколько листов. Один из них был электронным письмом от Рубо, присланным 7 января 2002 года.

«От: [email protected]»

«Кому: [email protected]»

Жан,

Вот, согласно договоренности, первая информация относительно экспедиции.

Обломки судна, на котором мы будем работать, относят к кораблю, исчезнувшему в 1918 году. По словам заказчика предприятия, гражданская команда гляциологов наткнулась на них случайно. Они поставили на айсберг радиомаяк «Аргос».[33]Таким образом, можно в реальном времени установить его местоположение с точностью до метра.

Заказчик разыскал следы судна, он подтверждает, что в нем находится оксид кадмия (согласно архивам, примерный расчет — +/-200 бочек). Он представляет собой кристаллы с кубической структурой, которые служили для изготовления электрохимических элементов. Водолазы, которые должны их вытащить, будут каждый день в контакте с контейнерами. Я прошу тебя оценить риск и учесть это при подготовке оборудования, которое ты возьмешь с собой. Я не хочу допускать ошибок. ЖПР.

Гляциологи… Кораблекрушение в 1918 году… Окись кадмия… Но Рубо очень туманно выражался о личности заказчика. Натан собрал скудные данные и сделал пометки в своем блокноте. Другие документы, на английском языке, содержали цифровые показатели токсичности металла, научные данные по проникшему внутрь грунту и уязвимых живых организмах. Натан внимательно их прочел, затем наспех пролистал остаток досье. Вырванный из блокнота листок сообщал о трагической судьбе жителей японской рудниковой деревни Татейяма, водные ресурсы и рисовые плантации которой были заражены выбросами завода по производству кадмия. Серия старых фотографий, на которых изображены ужасные последствия катастрофы. Мужчины, женщины, младенцы: безумные глаза, атрофированные члены, выступающие кости, сломанные под прямым углом. Результаты антропометрических измерений. Тела, черепа, лица, казалось, были вылеплены самим дьяволом. Натан увидел достаточно. Он вернул папки на прежнее место и быстро обдумал полученную информацию.

Оксид кадмия опасен только при продолжительном контакте. Это означало, что, даже выпустив кристаллы из рук, члены экспедиции ничем или почти ничем не рисковали. Итак, металл не мог быть причиной смерти Жана де Вилда.

Натан тщательно осмотрел оставшуюся часть квартиры, открывая ящики, обыскивая мебель, роясь в большом книжном шкафу. В углу молча стоял Дриес. Глаза его казались двумя стеклянными шариками с трещинками внутри. Это было жалкое подобие человека, гибель сына его сломила. Вдруг он неожиданно сказал:

— У меня, возможно, есть идея, которая поможет узнать, что произошло на борту…

— Какая идея?

— Нужно посмотреть перечень грузов.

— Что это такое?

— Таможенные декларации. Каждое судно подчиняется очень точным нормам и правилам, оно обязано указывать в них все, что перевозит на борту, и визировать их в соответствующей службе портов, которые оно посещает. В таможне Антверпена должен храниться один экземпляр.

— Можно обратиться к ним за справкой?

— Не думаю, но у меня есть знакомый, и, если у вас есть деньги, мы могли бы уладить это дело…

— Когда, как вы думаете, мы сможем их забрать?

— Не знаю, — сказал де Вилд, пристально разглядывая пол. — Завтра…