заявить хозяевам квартиры, что я от них хочу и как мы будем действовать дальше, я все-таки не удержалась и кинула кости.

Выпали 30 + 15 + 8, а это говорило о том, что мне «откроются неизвестные ранее факты».

Я невольно усмехнулась – конечно, откроются, куда они от меня денутся. Расследование только началось.

Когда я принесла пустую чашку на кухню, там никого не было.

«Наверняка Алик начал давать показания», – усмехнулась я про себя и решила подождать Василису на кухне, а заодно и выпить еще чашечку кофе.

Васька вошла в кухню через пять минут. Заплаканная, но решительная.

– Он тебе все рассказал? – спросила я ее, и она кивнула.

Убрав грязную посуду со стола в посудомоечную машину, она тоже налила себе кофе и решительно спросила:

– Итак, что мы будем теперь делать? – Она глянула на меня с видом бойца, готового прямо сейчас ринуться в бой за правое дело. – Ты ведь уже решила что-то?

– Да, я хотела попросить твоего Алика, чтобы он свел меня со своим сыном. Мне хотелось бы знать, где Игорек был вчера вечером и где провел ночь. В общем, узнать его алиби на время похищения картины.

– Я могу ему позвонить и спросить его об этом, – вполне серьезно отнеслась к моему заявлению Василиса.

– Нет, – решительно осадила я ее инициативу. – Ни тебе, ни Алику он правды не скажет, тут нужен кто-то чужой и, – я чуть улыбнулась, – более авторитетный.

– Авторитетный? – презрительно фыркнула Васька. – Да для Игорька авторитет – это деньги, и больше ничто и никто!

– Вот, я и попробую с ним договориться, – ответила я. – Но только сделать это нужно не по телефону, а в приватной, так сказать, беседе. И приехать к нему лучше всего неожиданно, без предупреждения. Так человека легче застать врасплох и вызвать на откровение. Или, по крайней мере, понаблюдать за ним на предмет того, есть ли у него что скрывать и врет ли он во время разговора или говорит правду.

Василиса с благоговением посмотрела на меня.

– Таня, ты такая умная! По своему характеру, так я бы действовала напрямую, в лоб, и сразу же потребовала от Игорька честного ответа на свой вопрос.

– Ага, так он тебе честно и ответил бы! Если Игорек замешан во всей этой истории, то он давно уже придумал себе и алиби, и все ответы на вопросы, которые могут ему задать и ты, и его отец, и даже полиция, если уж на то пошло. А вот частный детектив работает не совсем так, как полицейские. Он и вопросы никогда не будет задавать напрямую, и даст подозреваемому понять, что полиция ничего даже и знать не будет о его проделках. Ну, в общем, тут свои тонкости, и объяснять я их тебе не буду. Ты лучше скажи Алику, пусть он меня к сыночку отвезет. А там я уж сама с Игорьком поговорю, как надо.

Василиса поморщилась.

– У Алика голова разболелась. Наверное, от всех этих переживаний. Он отдохнуть лег. Не хочется его беспокоить. Но, знаешь, – она оживилась, – мы с тобой и сами можем съездить к Игорю домой. Я знаю, где он живет. – Василиса посмотрела на часы, что висели на стене над столом. – Сейчас четыре часа. Он наверняка еще дома и никуда не ушел. Обычно по вечерам, я это знаю с его слов, он уходит потусоваться, а днем торчит дома, пока мама его с работы не вернется. Тут недалеко. В двух кварталах. Едем?

– Едем, – решительно сказала я и встала, чтобы пойти в свою комнату и одеться для выхода.

Но тут в дверях кухни появился Алик. Вид у него был слегка помятый, словно он спал и его внезапно разбудили. В руках он держал сотовый телефон.

– Игорь не крал картину, – с облегчением в голосе сказал он. – Мне сейчас позвонила мама и сказала, что Игорек только недавно уехал от нее. Он вчера полдня и всю ночь был с ней на даче.

Мы с Василисой уставились на него в некотором замешательстве.

– Отлично! – наконец-то нашла я, что ответить на эту неожиданную новость. – А теперь, пожалуйста, расскажите нам всю ситуацию подробнее.

И Алик рассказал, что после того, как Василиса вышла за дверь, а он выпил таблетку от головной боли и лег, чтобы немного вздремнуть, и даже успел провалиться в нечто похожее на дрему, раздался звонок сотового. Он взял трубку. Звонила Валентина Яковлевна.

Поначалу художник решил, что не будет отвечать на звонок, но потом вспомнил упрямый характер мамы, которая умрет прежде, чем откажется от какой-либо идеи, а потому будет трезвонить, пока он не ответит, – и поменял свое решение.

Мама, как и обычно, начала его корить, почему он не позвонил ей вчера, хотя Василиса ей и обещала, что это произойдет в скором будущем. Потом, даже не дав ему что-либо сказать в свое оправдание и вообще сказать что-нибудь, она начала рассказывать, как вчера сразу после обеда к ней на дачу приехал ее обожаемый и единственный внук Игорек, и они славно провели вместе весь вечер, ночь и еще половину сегодняшнего дня. Игорек рассказал бабушке о своей девушке – большой любви на всю оставшуюся жизнь, о намерениях в скором времени жениться на оной и посетовал, что начинать жизнь семейную ему просто-таки негде – ни кола, мол, ни двора. А они вроде как в скором времени даже ребеночка ждут. Маменька же его и слышать не желает ни о какой невестке, а тем более о внуках. Ей, мол, в трешке и самой развернуться негде. А снимать съемную квартиру сейчас дорого. Вот Игорек и приехал к бабуле просить ее, чтобы она уговорила своего сына и, соответственно, отца Игорька, поспособствовать в приобретении квартирки.

– Она плакала, – пояснил Алик, – и говорила, что уже старенькая и больная, а ей так хочется дождаться правнука или правнучку… А Игорек, мол, согласен даже на однокомнатную квартирку, лишь бы уголок свой был. И вообще, я так понял, – добавил Алик, – что Игорь решил взяться за ум, переводится сейчас на заочное отделение и даже ищет себе работу. Чтобы, значит, содержать семью.

– Чудеса, да и только! – всплеснула руками