– Ну да, утонула. Я слышала об этом. И признаюсь, очень удивлена.

– Почему?

– У меня есть совсем другая информация о Наташе.

– Какая же?

– Ваша первая жена совсем не утонула, как вы объявили всем в городе. Напротив, она до недавнего времени была жива и вполне здорова.

– Но… Это невозможно! Она умерла, повторяю вам!

– Наталья Гражданка проживала вместе со мной в санатории «Солнечный берег». И она утверждала, что является вашей первой женой. Это не так?

За дверью, ведущей из кабинета хозяина, Мариша расслышала какой-то сдавленный то ли стон, то ли вздох. Похоже, мать Марины не выдержала и подкралась к дверям, чтобы подслушать, о чем пойдет разговор у мужа ее дочери с незваной посетительницей.

Лопатин кинул нервный взгляд в сторону подозрительной двери и пододвинулся поближе к Марише.

– Послушайте, я не знаю, кто вы такая и как пронюхали о моей первой жене, но я велел ей сидеть тихо и носа из санатория не высовывать.

– Она и не высовывала. К сожалению, купив путевку, вы забыли дать бедняжке хоть немного денег.

– Я не виноват! Мне нужно было обелить свое имя! В городе все должны считать Наташу мертвой. Жена – аферистка и мошенница – этого нельзя допустить! Это могло совершенно испортить мою политическую карьеру!

– Скажите уж прямо, разрушить ее до основания!

– Да, я старался обезопасить себя любой ценой. Я развелся с Наташей и… и «похоронил» ее.

– А Наташа в это время сидела за решеткой!

– Это был ее выбор! Ее, а не мой!

Лопатин так разволновался, что у него даже прическа растрепалась. И на внезапно покрасневшем лице выступила испарина. Любой, кто увидел бы сейчас господина депутата, ни на минуту не усомнился бы в том, что Лопатин говорит неискренне.

– Можете больше так не волноваться, – презрительно бросила Мариша. – Ваша жена вас больше не побеспокоит.

Но Лопатин не обратил на ее слова никакого внимания.

– Я должен был подумать о себе! – внезапно взвизгнул он. – Не спорю, когда-то я очень любил Наташу, но затем она совершила проступок, который был невозможен для моей супруги! Наташе следовало исчезнуть из жизни нашего города! Навсегда! Навечно!

– Она и исчезла, – хмуро произнесла Мариша. – Как вы и хотели, навсегда и навечно.

– Нет, вы не понимаете, она провела вдали от дома только три года. Три прекрасных спокойных года! За это время я привык думать, что так оно все и будет. Что она никогда не появится вновь! Не потревожит ни меня, ни мою жизнь.

– Она больше и не потревожит.

– Но она приехала, уже одно это причинило мне определенный дискомфорт!

– Наташе сейчас еще более дискомфортно! – не выдержала разозлившаяся Мариша.

– Нет, вы не понимаете! Ее неудобства по сравнению с моими – ничто! Наташа никогда не знала хорошей жизни. Когда она села за решетку, мы жили очень скромно. Ей нечего было терять. А мне… Теперь мне есть что терять!

И повернувшись к Марише, Лопатин воскликнул:

– Кто еще, кроме вас, знает о том, что Наташа жива и вернулась в наш город?

– Пока, я думаю, никто, – вздохнула Мариша.

На какой-то миг у Лопатина так изменилось выражение лица, что Мариша даже испугалась за свою безопасность. А вдруг это Лопатин прикончил Наташу, а теперь захочет избавиться и от последней свидетельницы – от Мариши?

И поэтому Мариша быстро произнесла:

– Но очень скоро о том, что ваша жена вернулась, будут знать все!

– Все? Эта мерзавка обратилась в прессу? В какую газету она пошла? Скажите мне все!

В волнении Лопатин схватил Маришу за руку и затряс девушку.

– Пустите меня! – окончательно разозлилась на него Мариша. – Никуда ваша бывшая жена не пошла. Сидела в санатории, как вы ей и велели. Сидела, пока ее не убили!

Лопатин отпустил Маришу и отодвинулся от нее на пару шагов.

– Кого убили?

– Вашу жену!

– Наташу?

– Да! Наташу! Наташу убили сегодня ночью в ее номере в люксе! Я первой нашла ее тело. И знаете, это было зрелище не для слабонервных. У бедняжки лицо превратилось в одно сплошное кровавое месиво. Брр! До сих пор дрожь пробирает, когда вспомню, как ее светлые волосы рассыпались по испачканному кровью белью.

Маришу передернуло. И тут же она услышала, как за дверью упало что-то тяжелое. Похоже, подслушивающая там повариха отличалась бурным воображением и тоже не выдержала описанной Маришей картины.

А вот Лопатин соображал куда медленнее, чем можно было ожидать от такого жука.

– Наташа умерла? – тупо повторил он. – Ночью? Этой ночью?

– Не умерла, а ее убили. Это две большие разницы.

– Умерла. Наташа умерла. Умерла и никогда меня не потревожит.

Не слушая Маришу, депутат повторял эти фразы со все большей и большей радостью. На один миг Марише даже показалось, что он сейчас пустится в пляс. Но этого не произошло, депутату удалось взять себя в руки и нацепить на физиономию более подходящую случаю личину.

– Наташа умерла, – скорбно произнес он. – Убита! Какой ужас! Разумеется, я приложу все силы, чтобы преступник был найден и изобличен.

– Однако странно, что вам до сих пор еще ничего не сообщили о случившемся, – сказала Мариша. – Убийство произошло еще ночью, следственная бригада прибыла почти сразу же, паспорт покойной лежал вместе с другими ее документами. Они должны были понять, что она ваша родственница, хотя и бывшая.

– Да, очень странно. Но, вероятно, следователь не хочет тревожить меня, не выяснив хоть каких-то подробностей произошедшего.

Конечно, могло быть и так. Но что-то в этой истории продолжало Марише активно не нравиться. Однако и Лопатин, в свою очередь, был сильно взволнован. И сейчас он не играл, а был настроен очень решительно.

– Никак не могу поверить в то, что вы мне рассказали. Я должен поехать… должен убедиться лично… Должен взглянуть своими глазами!

Мариша его хорошо понимала. Так что в уже знакомое ей отделение полиции они направились с Лопатиным вдвоем. Едва Лопатин вышел из кабинета, как к нему подскочила полная женщина с круглыми щеками и заплаканным лицом. И как только она заговорила, Мариша сразу же узнала ее голос.

Это была именно та тетка, с которой депутат беседовал на кухне всего полчаса назад.

– Где моя девочка? – воскликнула она громко. – Ее убили?

– Мама, ну что вы опять за свое! Все у нашей Марины в полном порядке. Нагуляется и вернется.

– Ой, нет! – заголосила тетка. – Чует мое сердце недоброе. Не вернется наша Мариночка! Сгинула она без вести из-за той бабы проклятущей!