— И меня трясет, словно сейчас решается не судьба Князева, а моя собственная.

— Тш-ш, кажется, кто-то идет, — шикнула Алиса и, выпрямив спину, строгим взглядом уставилась на дверь.

За дверью послышалось чье-то покашливание, и через мгновение она распахнулась. На пороге возникла еще совсем нестарая женщина с опухшими глазами и нечесаными волосами.

«Вобла», — окрестила ее про себя Юлька, глядя на ее невозможную худобу.

— Чего надо? — спросила хозяйка квартиры, с подозрением разглядывая девушек. — Если вы к Настьке, так нет ее, померла она.

— Здравствуйте, примите наши соболезнования, — очень душевно произнесла Алиса. Юлька промолчала, лишь кивнула головой в знак приветствия.

— А что мне от ваших соболезнований? — проворчала женщина. — Из них каши не сваришь и шубы не сошьешь.

— Я так понимаю, вы Людмила Ивановна, мама Анастасии? — спросила Алиса, решив не обращать внимания на ворчание несимпатичной особы.

— Ну, я Людмила Ивановна, и что с того? — прищурилась та. — Чего надо-то?

— Нам нужно с вами поговорить, — ответила Алиса. — Можно пройти в квартиру?

— Нечего вам в моей квартире делать, здесь говорите, — категорически возразила женщина.

— Неудобно как-то… на пороге, — откровенно растерялась Алиса. — Мне нужно кое о чем спросить.

— Вот и спрашивай, а захочу я отвечать или нет, еще посмотрю, — отрезала алкоголичка.

— Но это конфиденциальный разговор…

— Чё?

— Вы же не хотите, чтобы все соседи слышали, о чем мы с вами будем говорить? — сделала еще одну попытку Алиса.

— А начхать мне на соседей, мне с ними детей не крестить, — усмехнулась женщина. — Хочешь — говори здесь, а нет, так я пошла, — проговорила она и уже вознамерилась закрыть перед девушками дверь.

— А если вот так? — подсуетилась Юлька, и в ее руках, словно у фокусника, появилась синенькая купюра достоинством в тысячу рублей.

— Ну, коли так, проходите, — мгновенно подобрела Людмила Ивановна и, проворно выхватив деньги из рук девушки, отступила назад, пропуская гостей в квартиру. Те прошли, и хозяйка пригласила их в кухню.

— Проходите сюда, в комнате муж спит, не нужно его беспокоить, — проговорила она, поглаживая карман, куда сунула тысячную купюру.

— У вас однокомнатная квартира? — спросила Алиса.

— Нет, у нас две комнаты, во второй жила Настька… Настенька, доченька наша, — притворно всхлипнула она. — И мы ее пока закрыли. Потом найдем какого-нибудь постояльца, сдадим. А что делать? Жить на что-то надо? Вон дороговизна кругом какая, хоть и в магазин не ходи. Кто-то жирует, а такие, как мы, скоро с голоду пухнуть начнут!

«Ты-то распухнешь, как же, только не от голода, а от водки», — подумала Юлька, с отвращением глядя на неопрятную бабу.

— Этот гад, этот миллионщик, убил нашу девочку, кормилицу нашу, — сморщилась женщина. — Осиротил нас с отцом, сволочь такая! Думает, если он богач, значит, ничего ему и не будет? Только вот ему! — она покрутила кукишем перед носом у Алисы. — Будет теперь сидеть как миленький, а фирма его пусть платит нам за ущерб!

— Обещали заплатить?

— А куда они денутся? Заплатят как миленькие, не фирма, так жена его. Почему это мы должны страдать? По какому такому праву он убил нашу дочку, кормилицу нашу? — злобно спросила она.

— Скажите, Людмила Ивановна, а зачем вы соврали следователю, что Князев был знаком с вашей дочерью и даже подвозил ее домой на машине? — неожиданно спросила Алиса.

— А затем и соврала… — сердито сверкнула глазами баба и сообразила, что говорит не то, что нужно. — Чевой-то ты плетешь, девка? — опомнилась она. — Никому я ничего не врала, а говорила чистую правду! Вон и у отца можете спросить, мы вместе видели его машину, как он несколько раз подвозил нашу дочку, Настеньку.

— Где и когда вы ее видели?

— Как это где? Здесь и видели, в окно.

— И сразу номер запомнили?

— Да, запомнили! А почему нет? Я еще не старуха столетняя, с памятью все в порядке.

— И, я понимаю, со зрением — тоже?

— В каком смысле — со зрением? — хлопнула глазами Людмила Ивановна.

— Ну, вы же сказали, что видели машину в окно, или я ошибаюсь?

— Ну да, в окно. И что с того?

— Нет, ничего, просто у вас девятый этаж, — пожала Алиса плечами. — Я на зрение вроде бы тоже не жалуюсь, однако рассмотреть из вашего окна номер чьей-то машины вряд ли смогу, — с вежливой улыбкой ответила она и, встав со стула, подошла к окну. — Ну вот, так я и думала: ничего не видно, ни одной цифры.

— Ты не видишь, зато я все вижу, — выкрикнула женщина, понимая, что ее зажимают в угол.

— И окна ваши выходят не в сторону подъезда, а совсем в другую, — не дрогнув, продолжала Алиса.

— Ну и что?

— Обычно на машине человека подвозят к самому подъезду.

— А она выходила с этой стороны, — не сдавалась женщина.

— Говорите, память у вас хорошая, Людмила Ивановна? — вкрадчиво напомнила Алиса.

— Не жалуюсь, — буркнула та.

— А вы не могли бы мне сейчас повторить номер машины, на которой подвозили вашу дочь?

— Номер? — растерялась женщина.

— Ну да, номер машины Князева. Ведь вы утверждаете, что именно он подвозил ее?

— С кем это ты болтаешь? — послышался хриплый мужской голос от двери, и все, как по команде, повернулись в ту сторону. На пороге кухни стоял мужик в трусах и майке, с всклокоченными волосами и такими же, как у жены, опухшими глазами. — Кто такие?

— А и правда, вы кто такие будете? — опомнилась Людмила Ивановна, сообразив, что так и не узнала, кто эти девицы и по какому праву они задают ей вопросы.

— Я — Скуратова Алиса Андреевна, являюсь адвокатом небезызвестного вам Князева Дмитрия Анатольевича, обвиняемого в убийстве вашей дочери.

— Адвокат, говоришь? — прищурился мужик. — Защищаешь его, значит?

— Пытаюсь найти настоящего виновника преступления, — внесла поправку Алиса.

— Один хрен. А ну, пошли отсюда! — рявкнул дядька. — Чтоб через пять минут и духу вашего здесь не было, не то я быстро участкового вызову! Никакого права не имеете врываться в чужой дом, это моя частная собственность!

— Мы не врывались, нас хозяйка впустила, — спокойно ответила Алиса.

— Врут, все врут! — взвизгнула баба. — Я не успела и дверь открыть, как они меня отпихнули и ворвались. Вопросы задают, угрожают!

— Юля, идем, тут нам больше нечего делать, — обратилась Алиса к подруге. — По-моему, все предельно ясно.

— Действительно, идем, меня уже тошнит, — ответила Смехова, еле сдерживаясь, чтобы не врезать по макушкам обоим супругам.