Судья Пеллингер в задумчивости нахмурился.

– Весьма логичный вывод, – сказал он наконец. – Знает ликто-нибудь о местонахождении Гораса Шелби в данный момент? Я задаю этот вопросглавным образом адвокату, ибо он в первую очередь отвечает за действия своихклиентов по делу.

Мелроз ответил:

– Я заверяю суд, что не имею представления, где находитсяГорас Шелби, и мои клиенты, мистер и миссис Финчли, заверили меня, что они тожене располагают никакими сведениями в этом отношении. Ральф Экветер, гостивший вих доме, сказал мне то же самое. Однако, как я понимаю, Дафния Шелби, молодаяженщина, претендующая на родство с Горасом Шелби, не находится у себя в отеле.И хотя она знает, что слушание дела назначено на два часа, ее в суде нет. Болеетого, я убежден, что ее поверенный тоже не знает, где она.

Судья Пеллингер нахмурился.

– Мистер Мейсон? – сказал он.

Мейсон медленно поднялся, слегка повернув голову, так как онуслышал, как скрипнула входная дверь, и, не изменив выражения лица, спокойнозаявил:

– Поскольку Дафния Шелби только что сама вошла в суд, пустьона и отвечает.

Дафния подбежала к Перри Мейсону:

– Прошу прощения, мистер Мейсон, я попала в пробку на улице,весь транспорт стоял, и я…

– Все в порядке, – успокоил девушку Мейсон. – Садитесь.

Потом он повернулся к судье:

– Что касается меня, исчезновение Гораса Шелби явилось дляменя форменным ударом. Меня вызвал в санаторий доктор Олм, вот так я узнал обэтом новом повороте дела.

Судья Пеллингер объявил:

– Суд не может выносить решений вслепую. Слушание делаоткладывается до того момента, когда доктор Олм обследует Гораса Шелби.

– Но какое решение будет вынесено в отношении тех пятидесятитысяч, которые мистер Мейсон обманным путем передал Дафнии Шелби?

Судья Пеллингер посмотрел сначала на Перри Мейсона, потом наМелроза. На губах у него появилось подобие усмешки.

– Нарушил ли мистер Мейсон какое-то специальноепостановление суда?

– Никакого постановления в отношении самого мистера Мейсонане было, ваша честь.

– Нарушил ли банк какое-нибудь постановление суда?

– Полагаю, банк был предупрежден о назначении опекуна.

– И банк выплатил деньги, переведенные на счет опекуна?

– Нет, ваша честь, банк выплатил эту сумму до того, какопекун о ней узнал.

– Разве распоряжение, переданное в этот банк, не охватываетвсе счета, кредиты, деньги на депозите? И разве опекун не распорядился написатьна счете Шелби свое имя?

– Все было сделано не совсем так. Распоряжение, поступившеев банк, гласило, чтобы банк выплатил опекуну все деньги, находившиеся на счетеГораса Шелби.

– Откуда же взялись эти пятьдесят тысяч?

– Эти деньги были переведены на счет Шелби уже позднее ибыли сняты с него до того, как опекун узнал об их существовании.

– Но они не были специально оговорены в распоряжении,переданном банку?

– Эти деньги – нет. Не были.

Судья Пеллингер покачал головой:

– Тогда чего же вы хотите? В будущем, мистер Мелроз, недопускайте таких промашек… Что же касается мистера Мейсона, то он действовал,исходя из предположения, что мистер Шелби совершенно дееспособен и можетзащищать свои интересы и заниматься собственными делами, раз он проявил умениеи находчивость и сумел без посторонней помощи убежать из учреждения, где егодержали привязанным сыромятными ремнями к койке. Да и я начинаю сомневаться,что такого человека можно назвать слабоумным, впавшим, как принято выражаться,в детство.

– Мы же не знаем – может, ему помогли убежать!

– Совершенно верно, этого мы не знаем! И именно этобеспокоит суд, тут самое разное можно предположить. Если только выяснится, чтоГораса Шелби увезли из санатория для того, чтобы доктор Олм не мог егообследовать, суд предпримет самые решительные меры и привлечет виновных куголовной ответственности сразу по нескольким статьям. Слушание делапереносится на четыре часа дня следующей среды.

Мейсон поманил Дафнию, и они опять прошли в комнату длясвидетелей.

– Вы должны поддерживать со мной связь, Дафния, – сухозаявил адвокат. – Мне необходимо было с вами увидеться, но я никак не мог довас дозвониться. Моя секретарша все утро искала вас, для вас оставляли запискии…

– Я очень сожалею, – прервала она его, – мистер Мейсон,очень прошу вас простить меня. Я была занята одним делом, и… я не могу сейчасничего объяснить. Но сюда я бы действительно не опоздала, если бы не попала вуличную пробку. Машин на проезжей части много, и они вынуждены ехать одна задругой, обгонять не удается.

– Это-то как раз вполне извинительно. Я говорю о том, что выдолжны поддерживать со мной постоянную связь. У вас есть мой номер телефона,думаю, что время от времени позванивать мне не так уж трудно.

Она избегала его взгляда:

– Да, да. Я знаю…

– Послушайте, Дафния, чем это вы были заняты? Что вынадумали?

Ее наивные, широко раскрытые глаза посмотрели на него ссамым невинным видом.

– То есть как это – что я надумала?

– Мне кажется, вы чувствуете за собой какую-то вину.

– В чем?

– Не знаю… Вам было известно, что ваш дядя исчез изсанатория?

Она горько сказала:

– Это меня ни капельки не удивило. Они бы ни за что неосмелились показать его специалисту, назначенному судом.

– Дело выглядит вроде бы так. Но я хорошо знаю, чтоочевидный вывод не обязательно бывает правильным. А теперь я прошу запомнитьследующее: поддерживайте связь с моей конторой и со своим отелем. Чтобы, если япопросил там оставить для вас какое-то сообщение, вы могли бы его быстрополучить. Все ясно?

– Да, я очень сожалею, мистер Мейсон.

– Вы сказали, что попали в пробку. Так вы с кем-токатались?..

– Нет, нет. Я вообще-то вроде бы… Я воспользовалась машинойдруга.

– Какого друга?

– Дяди Гораса.

– Его машина? Но Финчли забрал ее одновременно со счетом вбанке и всем остальным!

Она опустила глаза:

– Про эту машину мистер Финчли не знал.

– Послушайте, дорогая моя. Сейчас мне надо срочновозвращаться к себе в контору. У меня нет времени на разговоры с вами. Но черезчас извольте сами туда явиться, потому что я должен знать все.