— Кроме того, мистер Клейн, — сухо добавилпрокурор, — нам бы хотелось верить в то, что в своей помощи вы нам неоткажете!

По пути домой Терри два раза просил таксиста остановитьмашину для того, чтобы позвонить в мастерскую Веры Мэтьюс. К телефону никто неподходил. Выйдя из второго по счету телефона-автомата, он сел в поджидающее еготакси.

— Постойте здесь минутку, — сказал Терри таксисту,откидываясь на спинку сиденья.

Шофер пытливо посмотрел на него:

— Прямо здесь, у тротуара?

— Да.

— Мотор выключить?

— Нет.

Терри устремил взгляд на блестящую металлическую стойкубокового зеркала и, вспомнив полученные на Востоке уроки, попытался достичьсостояния концентрации.

Однако он обнаружил, что не способен полностью отрешиться отокружающего его мира. Навязчивый рокот мотора, назойливый стук каблуковспешащих прохожих, пронзительные звуки автомобильных гудков, рев мчащихся мимомашин — все это отвлекало его. И когда он усилием воли постарался все-такисосредоточиться на тех фактах, которые ему хотелось проанализировать, он вдругпочувствовал, что шум улицы властно уводит его внимание от главного, задерживаямысли на второстепенном, постороннем. А ведь на Востоке его не разпредупреждали, что именно рассеянность внимания является основной помехой вдостижении состояния концентрации.

В его сознании вдруг возникли картины прошлого: унылые стенымонастыря, безжизненные, покрытые снегом горные вершины, обрушивающиеся вниз,на камни, водопады, сумрак кельи, чашка вареного риса, сушеная рыба, хрупкаятоненькая девушка-славянка, чьи смеющиеся глаза и алые губы будоражили еговоображение, подобно смутному, едва уловимому запаху благовоний, принесенномувнезапным порывом ветра.

Он вспомнил, как узнал о сокровищах древнего города, какотправился на их поиски, как по дороге туда на него напали бандиты, как последолгих мытарств добрался до монастыря. Наконец он вспомнил о том, какпознакомился со своим будущим Наставником, этой удивительной, непостижимойличностью: просветленное лицо, внимательный сосредоточенный взгляд, покой ивместе с тем необычайная внутренняя сила, исходившие от него, навевали мысль озаснеженных пиках гор на рассвете и медленно плывущих над ними облаках. Терривспомнил слова учителя, который всегда говорил тихим, размеренным голосом, какчеловек, который полагается на логику в уверенности, что не нуждается в сложныхсловесных формах, чтобы донести свои мысли до сознания ученика.

«Ум — хороший слуга, но плохой наставник. Когда оннедисциплинирован, он похож на капризного и непослушного ребенка. Память должнабыть слугой сознания. Слишком часто она становится его хозяином.Недисциплинированный ум отказывается сосредоточиться на какой-либо одной мысли,он распыляется на сотни других, посторонних мыслей. Эти мысли удерживаются впамяти. Будучи не в состоянии избавиться от них, человек теряет часть своейскрытой силы, их можно уподобить специально вырытым для орошения полей канавам,которые отбирают воду у рек. Ум человека, которому за сорок и который живет вусловиях современной цивилизации, засорен таким количеством паразитическихмыслей, что не может использовать свою природную способность к сосредоточениюболее чем на тридцать процентов — мысли о работе, о домашних неурядицахпроделывают в его сознании дырочки, через которые тонкими струйками убываетмыслительная энергия, лишая ум человека изначальной силы».

Терри не знал о прошлом этого загадочного Наставника, дажене знал, сколько ему лет. Этот человек прекрасно говорил по-английски и мог сравной легкостью изъясняться на нескольких китайских диалектах. Было очевидно,что он на собственном опыте познал цивилизацию и научился презирать ее. Всегдабезмятежно спокойный, он жил скромно и уединенно, иногда посвящая свое времяученикам, которые в неудержимом стремлении к истинному знанию совершили стольдолгое и трудное паломничество в монастырь.

Шофер такси слегка развернулся на своем сиденье и изумленноуставился на отчужденное хмурое лицо Клейна.

Внезапно Терри рассмеялся.

— Что это вы? — спросил шофер с явным облегчением,убедившись, что смех у Терри самый обыкновенный, как у всех людей.

— Да просто увидел вдруг свое лицо в зеркале заднеговида, — объяснил Терри. — Увидел и испугался.

Шофер такси кивнул:

— Я было подумал… даже слова не подберу… У вас был такойбессмысленный взгляд, ну прямо как у идиота. Вы уж не обижайтесь, мистер!

— Как вас зовут? — спросил Терри. — СэмЛебовиц.

— Ладно, Сэм, — сказал Терри, — если у васкогда-нибудь возникнет желание научиться сосредоточивать свое внимание накаком-то одном предмете, вспомните о хмуром сердитом взгляде, который, правда,является не признаком глубокой внутренней сосредоточенности, а проявлениемслабости. Достичь состояния концентрации можно только в том случае, есличеловек абсолютно уравновешен — и умственно, и физически. Хмурое выражение налице свидетельствует о том, что разум пребывает в смятении. Впрочем, все это,Сэмми, жуть как сложно!

— Ладно, приятель, если ты все-таки хочешь, чтобы яотвез тебя к доктору… — Таксист вновь насторожился. Терри сдавленно прыснул.

— Это, наверное, из-за вчерашней вечеринки. Похоже,лишнего хватил. — Терри с удовлетворением отметил, что лицо водителятотчас же смягчилось. — Постоим еще минутку, Сэмми, я попробую собраться смыслями.

Лебовиц поудобнее расположился на сиденье, достал из карманапачку сигарет, с довольным видом взглянул на включенный счетчик и вежливосказал:

— Как прикажете, босс! — Ему не раз приходилосьвозить людей, которые туго соображают с похмелья.

Терри поднял глаза и вновь посмотрел в боковое зеркало. Насей раз на его лице не было и следа хмурости. Казалось, он спит с открытымиглазами — настолько мускулы его лица были расслаблены.

Он дышал спокойно и размеренно, не предпринимая никакихусилий сосредоточить внимание, пока не достиг состояния полного спокойствия ибезмятежности. Потом, когда внешние раздражители угасли сами собой и онперестал воспринимать и замечать несущиеся мимо машины, спешащих пешеходов,водителя такси, ему наконец удалось выстроить цепочку из событий и фактов,которые он принялся анализировать с методичностью биолога, рассматривающего подмикроскопом срезы живых тканей.

Сначала надо было по порядку разобраться, кто реально имелдоступ к его квартире, а следовательно, и к «слив-гану»: Ят Той, чьяпреданность была вне всяких сомнений и который не остановился бы даже передубийством, если бы кто-нибудь попытался обидеть Терри или любого дорогого емучеловека; Леверинг, который в своей неприязни к Терри, граничащей с ненавистью,мог пойти на что угодно; Соу Ха, которая пожертвовала бы собственной жизнью,чтобы защитить его, но которая вследствие какого-то непредвиденного поворотасобытий, вероятно, оказалась во власти Мандры. Соу Ха, несмотря на ее вполнеамериканские манеры и образ жизни, была все же уроженкой Востока и превыше всегоценила понятие «честь». Если бы Мандра стремился использовать свою власть надСоу Ха для того, чтобы оказывать давление на ее отца, вполне можно допустить,что девушка отправилась к Мандре прямо домой, внешне сдержанная и любезная, ноисполненная решимости отомстить ему.