К удивлению, парикмахерская, в которую её привез Иван, была вполне приличной. Клиентов там и без Этери хватало. Принять ее без очереди хозяйку убедил Деев. Его улыбка была способна растопить даже лед, что уж говорить о сердце женщины?

- Мне только кончики подровнять.

- Угу… подровнять… Теть Надь, сделай ей что-нибудь приличное.

- Все будет в лучшем виде!

Ну-у-у… Скажем прямо, на этот счет Этери не была так уже уверена. Что взять с провинциального салона красоты? С другой стороны, испортить что-то на её голове было достаточно проблематично, поэтому в парикмахерское кресло она села без всякого страха. Пока ее волосы стригли, вытягивали и сушили, Этери то и дело поглядывала на телефон. Но Марк не перезванивал.

- Ну, как тебе, Вань?

- Очуметь!

Этери подняла взгляд к зеркалу. Подстригли ее действительно хорошо. Гладкие шелковистые волосы спускались до середины шеи, образуя классическое каре, которое подчеркивало её хрупкость и яркую знойную красоту.

- Даже как-то грешно, что меня никто не увидит такой… - Этери повертела головой из стороны в сторону и полезла в сумочку за кошельком.

- Ванюша уже все оплатил, - улыбнулась хозяйка салона. Это тоже было в новинку. То, что за нее платили. Этери на удивление понравилось. Хотя для приличия она сделала вид, что хочет вернуть деньги Ивану.

- За свою женщину я предпочитаю платить сам. Кстати, как насчет ужина?

- Сейчас?

- Нет, через неделю! Так ты со мной? Или будешь сохнуть по Самарову?

Ни по кому она сохнуть не собиралась! Тем более, по этому… неспособному оценить всю гениальность предпринятого ею шага медведю.

- А что, тут хорошо кормят?

- Угу. Знаю я одно местечко. Там даже музыка живая. Можно потанцевать.

Эм-м-м… Танцевать Этери любила. Но в последний раз делала это еще, наверное, в институте.

- Отлично. Я - за. Только давай все же заедем… ну, к Самарову? Раз уж я такая красивая, то и наряд должен быть соответствующим!

На все про все у неё ушло не меньше часа. Но результат того стоил. Простой бежевый сарафан с огромными рукавами-фонариками, ладно сидел на ее фигурке, а красная помада добавляла вечернему образу недостающего шика. Ванька, бедный, чуть не умер, когда ее увидел. Картинно схватился за сердце и едва не упал, поскользнувшись на упавшей с дерева и разбившейся вдребезги груше.

Телефон зазвонил, когда они с Иваном возвращались в город. Но звонил не Марк, а Люба. Она отрапортовала, что Самаров в срочном порядке умотал в город на встречу с банкирами.

- Ну, и денек сегодня. Сплошные нервы. Я, наверное, напьюсь. Вот точно. Вернусь домой и напьюсь, - закончила она свою речь.

- В одиночестве? Нет. Этого я допустить не могу. Подтягивайся к нам с Иваном в… Вань, как то кафе называется, ты говоришь?

- Гуси-лебеди.

- В Гуси-лебеди. Мы как раз думали оторваться…

- Посреди рабочей недели?

- Почему нет? Это лучше, чем пить в одиночку. Ну, Люб? Ты с нами?

- А, черт с ним! Была не была! Еду!

- Нет, ну как же тебе идет эта стрижка! Не могу налюбоваться, - икнула Люба и, подперев щеку кулаком, в хмельном восторге мотнула головой из стороны в сторону.

Этери сыто зевнула.

- Тебе тоже нужно поработать над образом.

- Но…

- Я настаиваю!

В поисках поддержки Люба перевела полный надежды взгляд на Ивана.

- Не смотри на меня так, куколка. Тут я на стороне Этери. Женщина ты, никто не спорит, – шикарная, - парень ткнул зажаренной куриной ножкой в секретаршу, а другую руку вольготно закинул Этери на плечи. – Но твоя прическа какая-то… старомодная.

«Ну, наконец-то это кто-то сказал!» – обрадовалась Этери. Так обрадовалась, что пока Люда растерянно хлопала глазами, даже забыла о своем желании сбросить руку наглеца и, напротив, звонко поцеловала его в щеку. А потом и за ухом почесала. Ласково, как щенка.

- Ну… и какого черта здесь происходит? – прогремело над столиком. Три пары глаз повернулись на звук.

- О, Марик… А мы, вот, празднуем…

Люба широко улыбнулась. Этери приуныла. А в Ивана, чтоб ему пусто было, будто бес вселился:

- Присоединишься? Я плачу. Слышал, у тебя дела не очень, так что… по старой дружбе, так сказать, не дам умереть с голоду.

Этери пнула наглеца под столом. Но тот, даже не поморщившись, принялся водить горячими пальцами по её выступающей в скромном вырезе сарафана ключице. Гад! Челюсти Самарова дернулись. На щеках выступили желваки. И в одно мгновение… вот просто в одну секунду то, чего Иван не мог добиться от нее весь этот вечер, произошло. Она… откликнулась. В теле вспыхнул пожар… Но виной тому был со-о-овсем другой мужчина.

- И что же вы празднуете, Люба, позволь поинтересоваться?

К удивлению Этери, Марк проигнорировал выпад юнца, с успехом обуздав свой бешеный нрав, и лениво опустился в единственное свободное кресло.

- Ну… как же… - стушевалась секретарша, - подписание нового договора с банком. Ты же… за этим в город ездил, да? – добавила с надеждой.

- Да при чем здесь банк? Мы просто решили эм… отметить мою новую стрижку! – попыталась спасти ситуацию Этери.

- Значит, новый договор с банком… - хмыкнул Самаров.

- Стрижка, что надо. Ты просто красотка. – Иван скользнул пальцами вверх по затылку Этери и принялся перебирать её волосы пальцами. Марк откинулся в кресле, наблюдая за происходящим с какой-то брезгливой снисходительностью.

- Пойду, пройдусь, - не выдержала Этери.

- Я с тобой… - тут же подскочил Ванька.

- В туалет?

К счастью, в туалет ей было позволено сходить самостоятельно. Этери хмыкнула. В последнее время её окружали на удивление доминирующие самцы. И ей это, черт подери, нравилось! Весело насвистывая, Этери выбралась из-за стола и пошла вверх по дорожке. В воздухе пахло жарящимся на мангале шашлыком и стоялой водой из пруда, вокруг которого, под бревенчатыми сводами крыш, располагались столики для гостей. Уже стемнело. Пространство вокруг освещали садовые фонари и тонкий месяц луны, повисший над шпилем кухни. Осторожно ступая, Этери взобралась на хлипкий уходящий в воду мостик. Присела, с облегчением стащила босоножки и опустила ноги в воду.

- Не советовал бы тебе там плескаться.

Из темноты отделилась высокая фигура Марка.

- Это еще почему?

- В этом пруду разводят рыбу.

- И что?

- Не боишься, что цапнет?

Этери поежилась. В голове воскресли детские страхи про чудовищ, скрывающихся во тьме. Она неторопливо вынула ноги из воды, но, чтобы не показаться Марку совсем уж трусихой, осталась сидеть на деревянном настиле.