Я попыталась снова, но лишь ободрала костяшки пальцев.

Раздался хруст.

Мужчина шёл по ледяному насту во дворе. Он подходил всё ближе.

Я могла бы побежать наверх или попытаться запереть дверь.

Я схватила единственное оружие, какое было в доме, старый металлический утюг, и приставила к дверной ручке стул, закрепив утюг над дверью. После этого я помчалась к комнате Олли и забарабанила в дверь.

– Он здесь! Нам надо спрятаться!

– О чём ты говоришь? – Он сидел на кровати в футболке и трусах.

– Убийца, Питер Ромеро, здесь! Надо спрятаться, – бормотала я. – Здесь должно быть какое-нибудь укрытие!

Олли поднялся и потрясённо огляделся по сторонам.

– Здесь должен быть фонарь. Под лестницей есть тайник.

Поверх стопки журналов What car?[8] я заметила налобный фонарь и помчалась к лестнице.

– Где это? – крикнула я.

Внизу собаки сходили с ума, и я услышала громкий стук в дверь. Раздался треск.

– Сюда! – сказал Олли, отодвигая расшитую портьеру. Под ней оказалась крошечная дверца. – Быстрее! Сначала ты.

Я нырнула в отверстие в надежде, что там будет пол, но он оказался на пару метров ниже, чем я предполагала. По лицу скользнула паутина, и свет фонаря на мгновение исчез, пока Олли залезал следом за мной.

– Портьера скроет дверь? – прошептала я.

– Надеюсь, – пробормотал он.

Раздался лязг. Наверное, упал утюг.

По каменным плитам загрохотали тяжёлые шаги.

Мы с Олли замерли.

Шаги стали подниматься.

Мы сидели в крошечном круге света и прислушивались.

У меня заледенели ноги. Мне никогда в жизни не было так холодно.

Шаги звучали приглушённо. Я поняла, что мы находимся внутри стен нижнего этажа, и хотя нас, скорее всего, никто не слышал, мы всё же решили сидеть как можно тише.

Я осветила фонарём стены. Они были сложены из огромных влажных каменных блоков, покрытых странным жёлтым лишайником. Это было настоящее подземелье.

Тюрьма.

Если кто-нибудь нас здесь застрелит, нас никогда не найдут.

Раздался стук досок, и собаки снова залаяли. Потом на лестнице послышались тяжёлые шаги, и над нашей головой заскрипели половицы.

Потом скрип на мгновение прекратился.

Снова начался.

– Он в твоей спальне, – шепнул Олли.

Моё сердце билось так сильно, что мне пришлось заткнуть уши.

Кажется, тот мужчина был в моей спальне целую вечность, но наконец снова раздались шаги.

По полу скользнуло что-то тяжёлое.

Я выключила фонарь, и мы сидели в темноте, прислушиваясь.

Стало очень тихо, и я подумала, не увидел ли он дверь. Я представила, как он отводит портьеру в сторону.

Я затаила дыхание, как делала всякий раз, играя в прятки с близнецами и Зарой.

Олли тоже затаил дыхание.

Снова раздались шаги, потом замерли и опять загрохотали по лестнице у нас над головой.

Олли застыл, и я схватила его за руку.

– Подожди! – шепнула я.

Собаки продолжали лаять. Я не могла понять, ушёл ли он или ждёт, когда мы обнаружим себя.

Мы решили ждать.

– Мне ужасно жаль, – сказал сержант Льюис, – мне следовало быть здесь, но надо было забрать лекарство для миссис Престон. На это ушла всего минутка, но…

Тётя Ви обеспокоенно взглянула на него и произнесла:

– Хорошо, что вы всё-таки вернулись.

– Как только я увидел его машину у двора, то сразу же понял, что что-то не так. – Сержант налил себе ещё одну чашку чая. – Но я и понятия не имел… Здоровый парень, верно? Сбил меня с ног, когда уходил.

Он вышел за дверь, и я подумала, есть ли от него вообще какая-то польза.

Олли сел рядом со мной на диван.

– Было страшно, – сказал он.

– Да, – ответила я, борясь с желанием сказать: «Теперь ты знаешь, что я чувствую».

Олли уставился на огонь, а потом внезапно подскочил.

– Подожди здесь, – сказал он и бросился во двор.

Пламя запрыгало – Олли ворвался обратно в комнату и положил мне на колени что-то маленькое и мокрое.

Игрушечный кролик.

– Вот это да!

– Я заметил его вчера в снегу. Он ведь твой?

Я кивнула, с трудом сдерживая слёзы.

– Спасибо!

– Надо было поднять его раньше, – пробормотал он и поднёс руки к огню. Наверное, это было своего рода извинение.

– Он был в доме, мам. Этот человек был в нашем доме.

Тётя Ви поёжилась:

– Знаю. И они его не поймали.

Снег повалил ещё сильнее, а из Лондона позвонил инспектор Хан.

– Ты должна оставаться в доме, – сказал он. – Мы поставили людей у всех въездов и выездов, и дом находится под наблюдением.

– Мне совсем нельзя выходить на улицу?

– Нет. Даже во двор. Ты должна оставаться в доме. Но раз он знает, что ты там, ты можешь позвонить родителям. Только подожди пару часов. В любом случае мы уже нашли прослушивающее устройство.

– Значит, телефон прослушивали?

Последовала пауза.

– Да, – наконец ответил инспектор. – Мы думаем, что он пытался выяснить наши планы.

– Так он и нашёл меня? Через телефон?

– Вряд ли, – ответил инспектор после очередной паузы. – Он не мог последовать за тобой на том автобусе? Это возможно?

Я вспомнила автобус. Он то и дело останавливался на дороге. Он был набит битком.

– Может быть. А что произошло в Лландовери?

– Ты уже знаешь?

Я промолчала.

– Мы считаем, что это Питер Ромеро, поскольку это была машина его брата.

– Но зачем он меня преследует? Я по-прежнему не понимаю.

– Он уверен, что ты видела слишком много. Поэтому нам очень поможет, если ты вспомнишь, что именно ты видела, пусть даже это и кажется тебе незначительным. Понимаешь?

Я кивнула. Я всё понимала.