— Ну… Это нечестно!

Как будто они играли в прятки и его нашли только потому, чтоищущий подглядывал.

— Почему нечестно?

— Ты сама веришь в то, что Анфиса самостоятельно съелагорсть таблеток?

— Горсти там не потребовалось, — неуверенновозразила Инга. — Она просто была под мухой.

— Противно слушать! — фыркнул Стас. — Дажепод мухой эта дамочка неплохо соображала. Я все-таки предпочитаю думать, что ееубили.

— Ну… Думай.

Инга снова почувствовала холод в животе. Перед ее мысленнымвзором возник Григорьев. Вот он выходит из спальни и неуловимым движениемвытирает руки о пиджак. Вероятно, в тот момент у него сильно вспотели ладони.

— Можно подумать, ты сама считаешь по-другому!

— Но кто мог ее у бить? — с жаром воскликнулаона. — Не я, не ты и не Григорьев — это точно.

Таисия вообще не пришей кобыле хвост. Марфа?

При желании она могла бы кокнуть дорогую подругу еще лет стоназад, после того как та увела у нее кавалера. Верлецкий? Мотив у негонеубедительный. Разве что Вероника? Как ты считаешь?

Веронику она бы с удовольствием упекла в тюрьму. И никакихмук совести не испытала бы.

— Что-то ты обошла своим вниманием супруговХомутовых, — заметил Стас.

— А какой у них мотив? — Инга пожала плечами,будто он мог ее видеть.

— Прости! Ты считаешь, что у Хомутовых не было причиныприкончить Анфису?

Он сказал это с такой интонацией, что Инга немедленнонасторожилась.

— А что? — спросила она. — Такая причинабыла?

— Послушай, это не телефонный разговор, —неожиданно отступил Стас. — Хочешь, встретимся и обсудим все с глазу наглаз?

— Хочу, — сразу согласилась Инга. — Когда?

— Может быть, завтра или послезавтра. Созвонимся.

— Но…

— Куда торопиться, если расследования не будет?

— Я еще хотела спросить, нет ли у тебя знакомогопсихолога? — спохватилась Инга.

— Что, после дня рождения снятся кошмары?

— Да нет, психолог нужен не для того, чтобы выводитьменя из кризиса. Я теперь руковожу спортивным клубом и ищу работника. Мне нуженкто-нибудь проверенный.

— Я подумаю, — важно сказал Стас. — Иперезвоню.

Инга вздохнула и положила трубку. В этот момент в кабинетепоявился Треопалов.

— Вам не обязательно сидеть здесь до темноты, — степлотой в голосе сказал он. — У директора ненормированный рабочий день. Язнаю, каково придется поначалу. Вы не раздумали насчет ужина?

— Мне нужно сделать еще несколько звонков, —поспешно ответила Инга. — Не люблю брать работу на дом, лучше все закончуздесь.

— Хотите, я вас подожду? Подброшу на машине.

Он говорил без нажима, и улыбка у него была корректная. Ингапостаралась улыбнуться точно также;

— Да бог с вами, Андрей Васильевич. Я отлично доберусьсама.

— Просто Андрей, хорошо? Я же называю вас по имени!

— — Ладно, — Инга постаралась вложить в свои словапобольше теплоты. — Андрея.

«Даже если ты отказываешь мужчине, — учила еебабка, — делай это так, чтобы у него оставалась надежда. Иначе наживешьсебе врага». У Треопалова совершенно точно осталась надежда, потому что, передтем как закрыть дверь, он посмотрел на Ингу проникновенно.

Она глубоко вздохнула и снова села на телефон, решив, чтозадержится подольше, а потом вызовет такси. Степанцов сказал, что охранникдежурит здесь круглосуточно — некоторые врачи, занимающиеся научной работой,сидят в здании ночами, так что входить и выходить можно в любое время.

Он даже озаботился пропуском для нее. А еще Инга подумала,что Киплер, скорее всего, больше никогда не появится.

К сожалению, психолога через знакомых найти так: и неудалось. Зато ей сосватали хорошую уборщицу. Это радовало. Инга положила трубкуна аппарат и зевнула. На глаза навернулись слезы, она потянулась и зевнула ещеслаще. Страстно захотелось откинуться в кресле и водрузить ноги на стол.

Она так и сделала, но, чтобы никто не увидел ее с улицы,выключила свет.

За окном, разлинованным ребрышками жалюзи, тотчаснарисовалась картинка: безлунная ночь, автостоянка, на ней — несколько машин,обрызганных слабым светом. Звезд не видно, и черный куст в палисаднике кажетсягигантским пауком, сидящим в засаде.

Инга потерла глаза кулаками. В это время из переулкапоявился низкий автомобиль и бесшумно вполз на стоянку. Она увидела, какпогасли фары, открылась дверца, и на улице появилась до боли знакомая фигура.Ноги со стуком свалились на пол.

Игорь Гладышевский! Или его дядя. Или брат.

Или призрак. Все как в прошлый раз: плащ, под ним клетчатыйпиджак и осанка, как у какого-нибудь принца Чарлза. Она прижала руки к груди иподкралась к окну. Из машины вылез еще один человек — высокий и таинственный,закутанный в черную накидку с капюшоном, опущенным так низко, что лица было нерассмотреть. «Прямо Железная маска какая-то!» — ахнула про себя Инга.

Сейчас самое время появиться провожатому с факелом в руке.

Трепеща, она наблюдала за пришельцами, решив во что бы то нистало выяснить, куда они направятся. Те же некоторое время постояли возлемашины, а потом двинулись через газон к ее окну, Они шли друг за другом такцелеустремленно, словно отлично видели Ингу и собирались пройти сквозь стеклопрямо к ней в кабинет.

От страха она едва не завизжала на все десять этажей. Но вотгазон кончился, и Гладышевский резко свернул в сторону. А взгляд Ингиволей-неволей перескочил на человека в накидке. И тут страх, охвативший ее,сменился леденящим ужасом.

Он поднял голову, и стало видно его лицо — длинное,шишковатое, с некрасиво выступающими скулами. Но самое главное — это лицо былоабсолютно белым, алебастровым, на нем жили только темные глаза и пепельногоцвета губы с зеленоватым отливом.

Инга остекленела и поняла, что не может тронуться с места.Даже двух шагов до телефона ей не сделать. Впрочем, куда звонить, в милицию? Ичто сказать дежурному?

Тем временем призрак Гладышевского, а вслед за ним истрашный белый человек дошли до того самого куста, который Инга уже обследовалараньше, и исчезли из поля зрения. Вероятно, скрылись за металлической дверью,ведущей неизвестно куда.

Но вот наконец Инга обрела способность двигаться. Впрочем,ужас по-прежнему сидел у нее внутри, свернувшись в тугую пружину. Инга вспомнила,что в прошлый раз, скрывшись за кустом, призрак Гладышевского через некотороевремя обнаружился в коридоре, как раз где-то здесь, в самом конце.