Они сразу же начали жить вместе. На них никто не обращал внимания. Все были заняты осмыслением происходящего. Страна погрузилась в череду всевозможных выборов, дискуссий и реформ. Сначала избирали президента России, затем последовала череда кампаний по выборам депутатов в Государственную думу, районных и краевых законодательных собраний. Все это сопровождалось критикой ранее существующего строя, требованиями запрета Коммунистической партии и преследованием бывших коммунистов. Появлялись необычные экономические организации, занимавшиеся консалтингом, аудиторством, дилерством. Тогда многие не понимали их предназначения. Хотя все бросились заниматься посреднической деятельностью, предлагали товар, требуя свой процент. Народ обалдевал от открывшихся вдруг возможностей купить все, что пожелаешь. Раньше имелись деньги, но не было нужных товаров. Сейчас товары появились, но у населения не было денег. Борьба противоположностей в природе прямо по Дарвину. При этом основным лозунгом нового бизнеса служил принцип «обмани ближнего». Этого требовали правила накопления первоначального капитала. «В природе выживает сильнейший» — гласит закон дарвинизма.

Вузовские аудитории превратились в импровизированные склады вещей и продуктов питания. Наступило мнимое изобилие, чего никогда не было в Советском Союзе. Владивосток стал походить на огромную барахолку. Да и сам город неожиданно открылся для всех желающих. Его улицы быстро заполнили китайцы, японцы и корейцы. Как грибы, вырастали всевозможные кафе с экзотической восточной кухней. Рынок и деньги успешно преодолевали, казалось, непреодолимые преграды в виде коммунистической идеологии. Она рухнула неожиданно и незаметно для большинства населения огромной страны. Крушения империи коммунист Андрей Слюсаренко тем более не заметил. Молодые люди любили друг друга и были счастливы. Им казалось, что весь этот мир существует для них одних, а остальные люди — лишь приложение к их жизни. Понимали, что окружающий мир следовало уважать и не мешать ему развиваться. Но не более того. Обособляться опасно, нужно не выделяться из толпы и для виду соблюдать принятые большинством правила поведения. Под впечатлением от происходящих вокруг них событий, постоянной нехватки денег и родилась мысль открыть свой бизнес. Такой опыт у Ти-Хай уже был.

— Андрей, у меня чек на двести тысяч долларов, — как-то проговорилась она. — На моей родине мы не можем снять такую сумму. Воспользоваться ею также не получится. Почему бы нам не попробовать открыть свое дело? Скажем, то же кафе вьетнамской кухни?

— Не знаю, как это делается, но попробовать можно, — подумав, ответил Андрей. — А откуда у тебя такая большая сумма?

— Еще во Вьетнаме нам ее прислал мой американский отец. В письме говорилось, что это для переезда в Лос-Анджелес. Он там живет и хотел меня удочерить. Но я его ни разу не видела. Да и приживалкой быть не хочется. Нам выпал с тобой случай самим встать на ноги. Первоначальный капитал есть. Дело за малым — создать предприятие и приступить к работе. Заработаем денег и вместе поедем в США.

— Никуда мы не поедем, будем жить в новой России. Тем более и ты будешь ее гражданкой, — уверенно ответил Андрей.

— Да нет, я гражданка своей страны! Но с тобой готова поменять и гражданство, — улыбаясь, ответила женщина.

Однако для начала им следовало узаконить отношения. На этом настояла сама Ти-Хай. Такое решение давало возможность получить российский паспорт.

— Совместная собственность лишь укрепит молодую семью, — так же справедливо рассудила юная бизнесменка.

В загсе на удивление быстро выписали свидетельство о браке с иностранкой и выдали справку с просьбой в Министерство иностранных дел о получении нового гражданства. Правда, в конверт заведующей пришлось положить несколько купюр самой твердой валюты. В дальнейшем они не раз убеждались в волшебной силе зеленых бумажек, выпускающихся Федеральной резервной системой США. Андрей же получил первый опыт влияния денег на людей как способа решения многих проблем. Платить приходилось за каждую встречу с чиновниками, не говоря уже о нужной разрешительной бумаге.

Оформление аренды и частного предпринимательства, выбор помещения отнимали все силы и время. Деньги же чудесным образом разрешали, казалось бы, неразрешимые проблемы. Помещение под кафе им выделили в самом центре города, на улице Ленина, возле флотского Дома офицеров. В последний момент ребята поменяли название на более конкурентоспособное — «Американские бигмаки». Названий кафе в городе было множество, но до такого еще никто не додумался.

А вскоре во Владивосток прилетел в командировку Алексей Коркин. Тогда он уже служил в Москве, в Главном штабе Военно-морского флота. За это время нужно было успеть отметиться в управлении воспитательной работы Тихоокеанского флота, поработать в бригаде кораблей, ремонтировавших другие корабли в Дальзаводе. Обменять доллары на рубли. Он подсчитал, что получит прибыль, если четыреста долларов, которые у него были, продаст во Владивостоке за 15 рублей. Вернувшись в Москву, купит доллары уже за 7 рублей. Навар в целых 29 долларов.

В Дальзаводе его уже ожидал давнишний товарищ Владимир Белов. Он встретил московского инспектора прямо у трапа штабного эсминца. Всегда молодцевато подтянутый и в отутюженной форме, Володя встречал друга и однокурсника по училищу в потертом альпаке[35]с незастегнутой молнией. Брюки не первой свежести, но черные ботинки блестели ярким неестественным блеском. Всем своим видом капитан третьего ранга демонстрировал свое руководящее положение на крупном ремзаводе. Хозяйство у Белова и правда было огромным. Территория судоремонтного завода протянулась на несколько километров вдоль бухты Золотой Рог. На узкой полоске прибрежной земли, прижавшись друг к другу бортами, стояли военные корабли и гражданские суда. Надстройки покрывали строительные леса. Все это войско походило на больных людей, стоящих в очереди на операцию. Они жались друг к другу, а над ними, как врачи со скальпелями в виде стрелы, возвышались огромные краны. Не спеша, монотонно, почти что беззвучно они зависали над кораблями, что-то цепляли и отправляли тяжелый груз на берег. Там, в огромных одноэтажных кирпичных цехах, доставленное железо и механизмы ремонтировали, прямили, красили.

— Заместитель командира бригады ремонтирующихся кораблей по воспитательной работе, — лихо отрекомендовался тот, не прикладывая правой руки к пилотке с вышитым, но почерневшим «крабом»[36].

Друзья обнялись и не спеша взошли по стальному трапу на палубу корабля. Несмотря на долгую разлуку, разговор как-то не заладился.

Шел 1990 год. Обстановка в стране напоминала море перед штормом. Внешне тихо, но тучи затягивали небо, усиливался ветер. Волны с белыми барашками предвещали большое волнение. Чайки, слегка покружив, садились на волну. Как по старой морской примете: «Если чайка села в воду, жди хорошую погоду, если села на волну, моряку сулит беду».

Владимир Белов служил по старому и более понятному названию начальником политотдела бригады ремонтирующихся кораблей в Дальзаводе. Личный состав постоянно менялся. Их перебрасывали на боевые корабли, а в заводе оставались, как правило, военнослужащие с сомнительной репутацией. Для нарушителей воинской дисциплины, как считали командиры, это являлось серьезным наказанием. Правда, заводские матросы совсем не чувствовали себя обделенными. То откровенно бездельничали, то ходили в самоволки, пользуясь тем, что завод охранялся гражданским ВОХРом[37].