С другой стороны, когда люди ругают психотропные средства, то я их тоже охотно ругаю. Поскольку психотропные средства, которые используются чаще всего, это так называемые бензодиазепины, успокоительные и снотворные с частично высоким потенциалом зависимости. Много людей принимают их бездумно, хотя уже 4-хнедельный прием может привести в некоторых случаях к зависимости. Но и для этих медикаментов имеются «показания», то есть медицинские причины, чтобы их прописывать. Их можно применять временно как при тяжелых страхах и других состояниях беспокойства, так и при серьезных нарушениях сна. Конечно, такие средства следует принимать не дольше, чем это действительно нужно. Побочное влияние таких «happy-pills»[13] часто сильно приуменьшается – при длительном применении бензодиазепины ведут не к счастью, а к болезненному пристрастию.

«Господин доктор, излечимо ли это?». Как ни странно, этот вопрос, пожалуй, чаще всего слышишь от родственников психически больных. Ясным ответом будет в большинстве случаев «да». Сегодня, как раз с помощью психотропных препаратов, реально вылечить тяжелую депрессию – больной будет чувствовать себя так, как до наступления депрессии. Многих шизофреников можно вылечить полностью, других – частично, но так, что они смогут работать по профессии и совершенно нормально контактировать с людьми. Вопрос об излечении является для нас, врачей, естественно, центральным, так как все наши усилия всегда должны быть направлены на это. Тем не менее, за этим вопросом, когда его задают психиатру, стоит нечто иное. Спрашивающий хочет знать не только, будет ли пациент здоров, а есть ли уверенность, что он никогда больше не заболеет психически. А ведь каждый согласится, что грипп исцелен, если температура и другие симптомы отсутствуют. Само собой разумеется, это еще не значит, что исцелившийся больной больше никогда в своей жизни не заполучит грипп. Точно также и с депрессией, и другими психическими заболеваниями. Никто не может уверенно исключить, что кто-то не впадет в депрессию еще раз. Но от психиатра хотят получить именно такое подтверждение. Таким образом, от специалистов-психиатров всегда ждут несколько большего, чем от других полубогов в белых халатах. Не только временного излечения, а гарантии постоянного здоровья. Врач, конечно, чувствует себя при этом неуютно, так как обещать такого не может. Серьезный терапевт должен ответить на заветный вопрос трезво, хотя и немного разочаровывая, – и объяснить, что при всех заболеваниях, физических и психических, прогноз лечения может быть благоприятным, но результат никогда не гарантирован навечно. Иногда терапевт видит глубокий смысл в своей деятельности даже в тех случаях, когда ему удается хотя бы немного облегчить страдания больного, даже если кардинального улучшения не произошло.

Конечно, можно согласиться, что профессия психиатра дает удовлетворение, прежде всего потому, что здесь не просто кости сращивают, а сравнительно простыми методами вылечивают или облегчают страдания при заболеваниях, которые в высшей степени потрясают жизненно важное начало в человеке. Раньше было по-другому. Тогда, чаще всего, вылечиться от психических заболеваний было невозможно – приходилось только ждать. Люди, которые следили за психически больными, не особенно о них заботясь, так и назывались «смотрителями». Сейчас можно утверждать, что никакая медицинская дисциплина не добилась за прошедшие десятилетия таких успехов, как психиатрия. Никого более не «депортируют» куда-либо на длительный срок. Сегодня можно успешно лечить психически больных, и большую часть своей жизни они здоровы, как и большинство из нас. Определенно современная психосоциальная помощь и эффективные психотерапевтические методы во многом способствовали смягчению страданий. Но, без сомнения, наиболее тяжелые больные получили помощь, прежде всего, от современных психотропных средств, которые дали им возможность вести абсолютно нормальный образ жизни. Таким образом, ясно, что часто слышимая альтернатива – либо хорошая психотерапия, либо плохие психотропные средства – полный вздор и, более того, опасный вздор. Есть спасающая жизнь психотерапия, и есть спасающая жизнь психотерапия с применением фармакологии. У обеих процедурных форм есть побочные действия. Девиз «Не повредит же!» – был бы при всех терапевтических формах роковым заблуждением. И назначение каких-то маленьких пилюль уже при легких нарушениях настроения помогает не пациентам, а фармацевтической промышленности. Все всегда зависит от правильной ответственной позиции терапевта. Медикаменты могут применяться ошибочно, в слишком малых или слишком высоких дозах. И то и другое – это блеск и нищета психотропных средств.

«Господин врач, можете вы обещать мне, что я получу электросудорожную терапию? Иначе я не буду ложиться в больницу». Я помню эту уверенную пациентку. Она страдала тяжелой депрессией, проявлявшейся периодически. И она убедилась на опыте, что все другие процедурные формы помогали ей недостаточно. В начале моего обучения я был в высшей степени скептически настроен по отношению к «электрошоку». В то время как «электрошок» на сердце – это однозначное спасение человека в каждой душещипательной телевизионной передаче о врачах, электросудорожную терапию общественность воспринимает как что-то среднее между садизмом и пыткой.

Но о чем, собственно, идет речь? Случайно и неожиданно установили, что психически больные значительно лучше себя чувствуют после стихийных эпилептических приступов. В то время, когда едва ли было возможно оказать эффективную помощь при тяжелых психических заболеваниях, этот факт стал сенсацией. И тогда, примерно 70 лет тому назад, принялись искусственно вызывать эпилептические приступы с целью излечения. Но это было связано со значительным побочным эффектом, так как пациенты при сильном судорожном припадке нередко получали травму. Однако с тех пор, как электросудорожную терапию начали проводить под наркозом и при мышечном расслаблении, она стала вполне эффективной процедурной формой с небольшими побочными действиями. Короткий электрический импульс в висках пациента, находящегося под наркозом, приводит только к легкому подрагиванию век. Временные нарушения памяти, на которые пациенты жаловались раньше, благодаря техническим изменениям сокращены до минимума. Главное, однако, то, что полезное действие иногда поразительно. Лишь раз увидев, как тяжело депрессивный пациент с многомесячным ощущением вины и постоянно повторяющимися попытками причинить себе какой-то вред, после нескольких процедур выходит из депрессии, удивляясь, как он дошел до всех этих абсурдных идей, как он снова чрезвычайно доволен жизнью и счастлив, врач быстро освобождается от своего недоверия к этой процедуре. Конечно, электросудорожная терапия не каждому помогает, и показана она далеко не всем. Но не применять научно обоснованный метод из-за скептицизма, основанного на банальном незнании, было бы глупо. Просвещать людей о пользе и ограничениях электросудорожной терапии, – вот достойная задача для журналистов. Не обязательно в новой серии телесериала о врачах должен фигурировать искусный психиатр с понимающим взглядом…

Есть еще и другие технические процедуры, которыми в последнее время пытаются лечить хронические заболевания: транскраниальная магнитная стимуляция, при которой магнитные поля вызывают электрические потоки в мозгу, электростимуляция блуждающего шейного нерва, и другие методы. Их пробуют, прежде всего, при тяжелых депрессиях, не поддающихся другим воздействиям.