Внезапно Бородин замер. На поляне стояло шесть-семь немецких солдат, а на траве лежали два тела, судя по всему, мертвые. С полминуты Олег смотрел на них, а солдаты, еще не пришедшие в себя, разглядывали появившегося неизвестно откуда русского.

Когда они потянулись к оружию, Бородин выстрелил не целясь и снова побежал. Наверное, у обреченного человека появляются какие-то новые силы. Олег сумел уйти. Возможно, в отделении имелись раненые, и организовать преследование немцы не смогли. Вслед летели пули. Одна прошила воротник бушлата, другая разбила цевье карабина. От удара онемела рука, текла кровь из ладони, а Олег с бега переходил на быстрый шаг, иногда замирал, вслушиваясь в шуршание сухих листьев.

С запозданием увидел острую щепку от цевья, воткнувшуюся в ладонь. Выдернул ее и побрел дальше. Уже темнело. У сержанта Бородина из оружия остался лишь десантный нож. Он сжимал его, готовый пустить в ход, если настигнет погоня. Но, кажется, преследователи отстали.

Каким-то необъяснимым чутьем Олег добрался до лагеря, не заблудившись в ночном лесу. Часовой, окликнув его, приказал поднять руки.

– Нож брось! Ты кто такой?

Подбежал начальник караула. Перед ними, пошатываясь, стоял человек в окровавленном бушлате и брюках. При свете луны виднелось исцарапанное лицо, глубокий порез на лбу (наткнулся на ветку), темные клочья ваты, торчавшие из пробитого бушлата.

– Бородин, ты, что ли?

– Я…

– А остальные?

– Погибли.

– Ладно, пойдем к командиру, – сказал начальник караула, а часовому приказал позвать санинструктора. – Курить будешь?

– Буду. Только сверни сам цигарку… руки не действуют.

Олег доложил о случившемся Морозову. Тот покачал головой:

– Обложили нас. Ладно, иди с Воробьевым, он тебе помощь окажет. Молодец, что добрался. Еще часок, и я бы роту на другое место повел. Кто знал, что с вашей группой случилось. Вдруг в плен попали? А они умеют языки развязывать.

Воробьев обработал раны. Они оказались неглубокими. В двух местах пули вырвали клочья кожи, но крови вытекло много. Кружилась голова, клонило в сон. Сержанту налили пахнущей медом настойки и довели до ближайшего шалаша, где он мгновенно погрузился в сон.

Под утро Олег проснулся и пошел к Морозову. Его пытался остановить часовой, но сержант твердил:

– Мне надо… важное дело.

Он рассказал лейтенанту, как застрелил тяжело раненного, а может, и мертвого товарища. Морозов, приходя в себя после короткого глубокого сна, курил, глядя в сторону.

– Я, товарищ лейтенант…

– Забудь. – Морозов отбросил в сторону окурок. – И сопли не распускай. Оставил бы в живых, Никиту бы на куски изрезали. Ищут они нас. Больше об этом ни слова, шагай, спи. Тут не до твоих переживаний. Якушев половину людей потерял, едва полицаев с хвоста сбросил.

Она не была самой долгой ночью в году, эта следующая, вторая ночь десантной операции над Днепром. Но для четырех тысяч бойцов она длилась бесконечно долго, а для многих стала последней в жизни.

О некоторых событиях первой ночи и первого дня читатель уже имеет представление. К сожалению, я располагаю меньшей информацией о событиях второй ночи высадки. Поэтому дам краткое описание на основе некоторых исторических документов, а уже затем перейду к конкретным событиям, которые мне удалось восстановить.

Недостаточная подготовка и тактические ошибки снова привели к тому, что эта часть десанта рассеялась в обширном районе, где роты и батальоны потеряли друг друга, а единое руководство обеспечено не было.

Военными историками приведены такие факты. Часть десантников были сброшены в местах дислокации немецких войск и сразу понесли значительные потери. Отдельные подразделения приземлились на левый берег, занятый нашими войсками, а другая часть угодила в Днепр, где многие командиры и бойцы утонули.

Далеко не благополучно происходила доставка грузовых планеров. Отсутствие опыта и та же слабая подготовка привели к тому, что часть планеров при посадке разбились или получили сильные повреждения. Другие приземлились прямо на немецкие позиции и сразу угодили под обстрел.

Это сухие строки исторических документов. Но за каждой строкой стоят судьбы сотен отважных людей, которые прямо с неба вступали в бой и крайне редко сдавались в плен.

Напомню, что десантники имели конкретную и четкую главную задачу. Дезорганизация немецкого тыла, оттягивание на себя войск противника, облегчая этими действиями форсирование Днепра и захват плацдармов на правом берегу.

Батальоны, сброшенные в первую ночь, несмотря на потери, эту задачу уже выполняли. Все тыловые и охранные немецкие части между Киевом и Черкассами были подняты по тревоге и вели бои с распыленным, но упорно сражавшимся десантом.

На вторую ночь около тридцати грузовых планеров А-7 и Г-11, буксируемых бомбардировщиками и транспортными самолетами Ли-2, приземлялись на холмистую равнину неподалеку от районного города Канев. Одновременно спускалось несколько сот парашютистов. Довольно большую группу возглавлял заместитель командира бригады подполковник Петренко Степан Антонович.

Сначала несколько слов, что представляли из себя грузовые планеры А-7 и Г-11, которые играли важную роль в операции. Они были сделаны из дерева, фанеры, полотна и в принципе не являлись военными машинами. Вооружение на них отсутствовало.

Планеры обладали другим ценным качеством. Легкие и бесшумные в полете, они имели возможность скрытно приземлиться с нужным боевым грузом на более-менее равнинную местность даже ночью.

Планеры А-7 могли нести до тысячи килограммов груза. На каждом из этих безмоторных летательных аппаратов можно было разместить легкую пушку с боезапасом и двумя-тремя артиллеристами. Загрузить несколько минометов или десяток противотанковых ружей, тоже вместе с расчетами.

Надо ли говорить, что несколько батарей даже легких орудий и одна-другая минометная рота, доставленные в тыл врага, способны ударить куда сильнее, чем целый артиллерийский полк на передовых позициях.

Напомню, что 45-миллиметровая противотанковая пушка весила шестьсот килограммов, миномет калибра 82 миллиметра – семьдесят килограммов, а противотанковое ружье – двадцать килограммов. Три десятка планеров могли доставить немалое количество тяжелого вооружения, расчеты и боезапас.

Ветер во вторую ночь операции был не такой сильный, что облегчало буксировку и приземление планеров. Но после выброски первой части десанта на правом берегу постоянно дежурили зенитные батареи, пехотные и охранные полки, была стянута бронетехника.

Заметить бесшумно опускающийся планер, да еще под управлением опытного пилота, – непросто. А темное осеннее небо, затянутое облаками, полностью ракетами не осветишь.

Звено грузовых планеров из двенадцати машин, отсоединившись от самолетов-буксировщиков, бесшумно скользило к земле. Место выбрали сравнительно ровное, однако ночная посадка редко обходится без жертв. Один из планеров, получивший повреждения от зенитного огня над линией фронта, заваливался на правое крыло и мог в любую минуту потерять устойчивость.