Это означало, что скольжение превратится в беспорядочное падение и планер А-7 рухнет на землю вместе с грузом и людьми. Трудно представить, что испытывали артиллеристы, сидевшие вокруг «сорокапятки», когда планер в очередной раз клевал, срываясь в падение.

И каждый раз пилот снова выводил бесшумную машину на безопасную глиссаду. В этом планере находился командир противотанкового дивизиона капитан Андрей Колесник. Он никому бы не признался, что первый раз в жизни испытывает такой страх.

Здесь ничего не зависело от него. Оставалось только надеяться на мастерство пилота и удачу. Рядом с капитаном лежал погибший артиллерист. Корпус планера был пробит во многих местах осколками. В отверстия со свистом врывался холодный воздух. Старший сержант, командир расчета, сидевший напротив, вцепился намертво в ствол пушки и тяжело дышал.

– Господи, когда все кончится? – шептал один из артиллеристов.

– Крепче держитесь! Земля…

Голос пилота был злой и веселый. Иногда так бравируют люди в момент наивысшей опасности. Колеса коснулись земли. Через несколько метров подскочили на бугре, и планер ударился брюхом о твердую поверхность. Шасси подломилось, раздался треск рвущегося полотна, хрустели, ломаясь, фанера и деревянные крепления.

Машина развалилась на две части и застыла среди высокой сухой травы. Колесник выбрался в широкую щель. Пилот, командир орудия и двое артиллеристов стояли снаружи. Заряжающий, молодой парень, сильно ударился лицом, но, в общем, посадка прошла благополучно, хотя планер вышел из строя.

Остальные планеры первой эскадрильи опускались поодаль. Далеко не у всех двенадцати машин приземление происходило удачно. Два планера разбились, погибли люди. Еще одна машина влетела в узкую промоину. Половина десятиметрового корпуса отвалилась, а передняя часть, перескочив на другую сторону, рассыпалась на части.

У одного планера от толчка тоже подломилось шасси. Он скользил по траве, подпрыгивая на кочках. В разные стороны отлетали куски обшивки, выбросило минометный ствол вместе с бойцом из расчета. Пилот с трудом погасил скольжение в пяти шагах от степного тополя, который окончательно добил бы машину и людей.

Минометчики вышибли перекосившийся люк, выбрались наружу. Помогли пилоту, который, с трудом поднявшись, спросил:

– Ну, как оно, в небе летать?

– Пешком лучше…

– Машина твоя без мотора. Больше кувыркались.

Торопливо закуривали, жадно глотая папиросный дым (кроме махорки, десантникам выдали и папиросы), посмеивались, вытаскивая оружие. Смешки прекратились, когда обнаружили, что массивный минометный ствол пробил голову выпавшему бойцу.

Пилоты и экипаж планеров торопливо собирались в одном месте. Катили «сорокапятки», несли минометы, противотанковые ружья, ящики с боеприпасами. Парашютисты, которые приземлились в полутора-двух километрах, в большинстве присоединились к артиллеристам и занимали оборону вокруг все увеличивающейся группы.

Ждали заместителя командира бригады подполковника Петренко. Хотя имелся приказ соблюдать радиомолчание, один из комбатов рискнул выйти на связь. Получили короткий ответ от Петренко:

– Больше на связь не выходить. Обозначьте себя двумя белыми ракетами.

Посадку первой эскадрильи планеров можно было назвать удачной. Стояло наготове семь 45-миллиметровых пушек, более десятка минометов. Расчеты зарядили противотанковые ружья и были также готовы к отражению возможного нападения врага. Одновременно рыли окопы, хотя это была лишь точка временного сосредоточения бригады.

По расчетам штабов, задача считалась выполненной, если в назначенное место прибывал один планер из трех. То есть ориентировались сразу на две трети потерь. Первая эскадрилья понесла гораздо меньшие потери.

Через час появился подполковник Петренко. С ним вместе находилось несколько офицеров и две роты десантников. Общее число собравшихся составило около шестисот человек. В этом месте было пока тихо, но с разных сторон доносилась стрельба, взлетали ракеты.

Подполковник, высокого роста, в кожаной куртке, в воздушно-десантных войсках служил двенадцать лет, имел достаточный опыт. В целях соблюдения секретности он один из немногих располагал сведениями о месте сосредоточения десантных бригад, общем количестве парашютистов и планеров.

Вскоре к собравшимся присоединились артиллерийские и минометные расчеты, доставленные третьей эскадрильей. Подошла еще одна неполная рота. Среди десантников царило оживление. Ходили слухи о больших потерях в первую ночь высадки, а здесь собралось вместе три батальона, стояла наготове артиллерия, однако немцы приближаться не рисковали.

Пусть попробуют сунуться! Из грузовых контейнеров, сброшенных с парашютами, доставали и раздавали бойцам коробки с патронами, банки с американской тушенкой, запасные индивидуальные пакеты.

Степан Антонович Петренко не разделял оптимизма подчиненных. Отсутствовали начальник штаба и замполит, не было связи со второй эскадрильей. А самое главное, он ждал командира бригады, который вылетел немного позднее. Время шло, усиливалась стрельба. Разведка бригады уже столкнулась с немецким патрулем. Тот был сразу уничтожен, но подполковник не сомневался, что место расположения десантников скоро будет известно немецкому командованию.

Вышел на связь один из батальонов и, нарушая запрет, сообщил, что ведет бой в окружении. Комбат что-то недоговаривал, не рискуя сообщать плохую новость по рации. Начальник особого отдела бригады майор Гладков выхватил трубку:

– Не телись! Что-то случилось с Первым?

– Погиб, – имея в виду командира бригады, коротко сообщили в ответ.

– Сведения точные?

– Точные. Его самолет был сбит зенитным снарядом. Я лично разговаривал с людьми, которые находились рядом.

Гладков передал трубку радисту. Продолжать разговор было опасно – рацию засекут немецкие пеленгаторы.

Обязанности командира бригады взял на себя подполковник Петренко. Первый приказ, который он отдал: срочно менять дислокацию и двигаться в сторону леса. Особист Гладков его поддержал, считая, что до рассвета они должны уйти как можно дальше от места приземления.

Колонна двинулась на запад, чтобы не быть уничтоженной на открытом месте. И новый командир бригады, и особист, оценив ситуацию, пришли к общему выводу, что их бригада – самое крупное соединение, сумевшее благополучно высадиться в тыл. Сохранить ее для дальнейших боевых действий было задачей номер один.

Люди шагали по ночной равнине, мимо зарослей кустарника и редких деревьев. Быстрого марша не получалось. Катили пушки, несли на плечах минометы, ящики со снарядами и минами.

На носилках несли раненых и тех, кто получил повреждения при посадке планеров. Темным куполом висела бесконечно долгая осенняя ночь. Она пока укрывала батальоны от врага, но скоро наступит рассвет. А может, и до рассвета высветят колонну фары моторизованного патруля и начнут стягиваться немецкие части, умело смыкая кольцо окружения.