Зал безмолвствовал. Ни у Каэрха, ни у Лаймаха, ни у кого из присутствующих на лице не было и тени ухмылки. Оборот, который приняли торги, поразил всех. Триллиард… это вообще сколько?! Миллиард — тысяча миллионов. Триллион — тысяча миллиардов. Триллиард… тысяча триллионов?. Такие числа оставались за пределами моего понимания — я даже не могла вообразить, сколько это вообще.

Я смотрела на число нулей на экране и не могла их сосчитать. Не могла даже сосредоточить на них взгляд — цифры так и скакали перед глазами, будто отплясывали лезгинку.

Каэрх тихо начал считать:

— Четырнадцать триллиардов раз. Четырнадцать триллиардов два…

И не договорил. Его прервал тот же голос, что предложил за меня город:

— За донора класса А передаю в казну короны принадлежащую мне планету Коррано.

Я вцепилась в подлокотники кресла. Судорожно вглядывалась в демонов, пытаясь найти говорившего по раскрытым губам, по чужим взглядам. Но демоны по-прежнему не оборачивались. Губы у всех были плотно сомкнуты. Я задержала взгляд даже на жутком старике с тьмой, хлеставшей из его глазниц. Он тоже только смотрел, не раскрывая рта.

Кто же это сказал?! Кто?!

Слова Каэрха прозвучали глухо, будто пробивались сквозь толщу воды:

— Планета Коррано от его высочества Дораха. Денежный эквивалент…

Даже аукционист запнулся, читая растянувшиеся на весь экран цифры:

— Денежный эквивалент — девятьсот шестьдесят два триллиарда толанов. Кто даст больше?

Последний вопрос прозвучал жалко и беспомощно. Может, сейчас сам правитель Мейлиса — он ведь должен у них быть, раз они предлагают цену в казну короны! — отдаст за меня сам себе всю свою галактику?!

— Девятьсот шестьдесят два триллиарда — раз. Девятьсот шестьдесят два триллиарда — два. Девятьсот шестьдесят два триллиарда… три! Продано его высочеству Дораху за планету Коррано! Поздравляю победителя торгов и счастливого обладателя донора класса А! Прошу пожаловать в кабинет для подписания купчей!

Я вперилась взглядом в зал. Сейчас он встанет. Сейчас я увижу его. Принц Дорах, мой новый хозяин. Отдавший за меня целую планету. Ну где же он?!

На этот раз я засекла взгляды демонов. Наконец они все повернулись в одну сторону. Вот только… там, куда они смотрят, никого. Лишь пустая лестница. А ведет она…

Лестница ведет из той ложи, где сидит чудовищный старик с седыми волосами и непроглядной чернотой в глазницах.

Боже мой, нет. Только не это. Только не этот жуткий монстр. Стоит вспомнить его нагоняющие ужас глаза — и меня бьет паническая дрожь.

Перевожу взгляд с лестницы на саму ложу. Пусто. Значит ли это, что…

На верхнюю ступеньку шагнула нога в лакированном ботинке. Вторая ступила ниже. И вот уже я вижу мужскую фигуру ниже пояса… Шаг, другой — и видны плечи… затем лицо.

Это он. Действительность Мейлиса неумолимо жестока ко мне. Тьма хлещет из зловещих глаз, пока старик идет вдоль сцены, чтобы подняться к трибуне Каэрха.

— Ну и дела, — еле слышно хмыкает у меня над плечом Лаймах.

Я и забыла напрочь о грубом наглом демоне. А зря. Он пока еще владеет мной… А главное, в его лапах осталась Марина.

— Кто бы мог подумать, сам Дорах Неистовый. Его уже лет триста никто в глаза не видел. Как отрекся от престола, так и засел в своей берлоге безвылазно. Торги он ни разу не пропускал, но никогда никого не покупал. И вот теперь ты его соблазнила, Рябченкова. Не зря о нем говорят, что он спятил. Отдать целую планету за шлюху с Земли, пусть она хоть трижды донор класса А. Лучше скупить тысячу таких шлюх и получить тот же самый объем холиона, что от одной шлю…

Лаймах осекся, будто понял, что сболтнул лишнего. Тут бы мне насторожиться, прислушаться внимательнее. Но старик с тьмой в глазах уже поднимается на сцену.

Каэрх почтительно кланяется ему, и они вдвоем уходят в какое-то помещение, примыкающее к залу. Через маленькую дверь, предназначенную для человеческих габаритов, а не боевой трансформы демонов.

Означает ли это, что Высшие демоны не оборачиваются чудовищами? Или просто в зале для торгов перевоплощения запрещены?

Когда Каэрх и мой зловещий покупатель скрылись за дверью, Лаймах продолжил ворчать:

— Ну планета так планета. Дорах полный кретин, но зато теперь процент дохода от Коррано будет капать нашему клану. И однажды им буду распоряжаться я, а не мой слабак-братец.

Я пропустила мимо ушей его бормотанье. От Лаймаха мне нужно лишь одно:

— Я вела себя смирно, как ты и требовал. Теперь ты отпустишь Марину?

— С чего бы вдруг? Она принадлежит мне. Я буду пользоваться своим донором.

Сволочь. Кто бы сомневался, что он не упустит своего.

— Но ты отвяжешь ее с колонны?

— Отвяжу, — ухмыльнулся гаденыш. — Если у меня будет хорошее настроение. А чтобы оно было, твоей подружке тоже придется вести себя покладисто. Не тебе одной.

Врезать бы по мерзкой физиономии подлеца. Он же обещал. Из последних сил держу себя в руках. Марине станет только хуже, если буду качать права. Лучше попробую поговорить о ней с этим Дорахом. Хотя при мысли, что с ним придется разговаривать, у меня тряслись коленки.

Несколько минут спустя он вышел из двери вместе с Каэрхом. Мой самый первый похититель и хозяин с улыбкой пожал руку седовласому пугалу.

— Ну, вот и товар, ваше высочество! Извольте получить в полное распоряжение!

Старик поворачивается в мою сторону. Наши глаза встретились лишь на пару секунд… на целую адову вечность. Мне кажется, я умру. Захлебнусь в черноте его глазниц, немыслимо жутких.

А затем слышу уже знакомый голос. Тот самый, низкий и завораживающе-мягкий… Невозможно поверить, что такой соблазнительный, ласкающий тембр принадлежит такому отталкивающему существу.

— Благодарю, Каэрх. Желаю твоему клану достойно распорядиться причитающейся долей с доходов Коррано.

Каэрх что-то отвечает, но я не слышу его. Мой взгляд прикован к ссохшимся губам старика. Они не шевелятся, пока он говорит с Каэрхом. За все это время он не произнес вслух ни слова. Голос звучал напрямую в моем сознании, без речи.

От невыносимого напряжения в голове у меня зашумело. Звуки вдруг отдалились, как в самолете на посадке. Глаза заволокло мутной пеленой. Тело беспомощно обмякло.

Голова упала на спинку кресла, а затем я сползла вниз. И больше не видела и не слышала ничего, погрузившись во мрак.

В голове шумело так, будто я проснулась после бурной попойки. Веки никак не желали подниматься. Меня качало и штормило.