При общем молчании Митрич закончил расставлять тарелки и, поправив на плече полотенце, завершил любимый всеми ритуал:

– Приятного аппетита, ребята.

– Митрич, я потрясен! – опомнился Монах. – Никто не сказал бы лучше!

– Да ладно тебе! Философия… тоже еще… А вот в городе убийство страшное, не слышали? Леша?

– Убийство? Где?

– На Сиверской. Там мамочки моей подруга живет – Мария Августовна, бывший ответственный профсоюзный работник. Удивительная женщина! И всегда в курсе всех событий! Вот она позвонила и рассказала. А я еще удивлялся, Леш, что в твоих хрониках ничего нет. Какой-то неизвестный человек убит в доме по соседству, никто его не знает и никогда не видел, хозяйка дома его тоже не видела и не знает. Как он туда попал, тоже непонятно. Полиция ходила по домам, опрашивала всех, но ничего. Даже Мария Августовна ничего не видела. Говорит, старею, бдительность теряю. Одним словом, тайна, покрытая мраком. Мария Августовна теперь все время сидит на веранде на всякий случай. Мамочка звала ее на чай и пообщаться, а она – нет, ни с места, на случай, если еще кого убьют. Ей оперативник оставил свой телефон – доверие оказал, получается. Она теперь волонтер на круглосуточном посту. С биноклем. Наблюдает за всем. Очень активная, и так всю жизнь. Ну да ладно, кушайте, ребята, я побежал, – прервал сам себя Митрич и покатил к другим столикам свою дребезжащую «колесницу богов».

– Убийство?! В городе убийство, а ты ни сном ни духом? – Монах был потрясен. – Ты! Самопровозглашенная гордость и слава местной «желтой прессы»! Самая активная гиена из «Старой лошади»! И ты ничего не знаешь?!

– «Вечерней», – перебил Добродеев. – И вообще, я не понимаю…

– Не важно! – Монах прихлопнул ладонью по столу. – Старая, вечерняя, утренняя… Не суть. А суть в том, что ты, Лео, не в курсе. Слабину даешь, теряешь нюх. Неизвестного человека убили в чужом доме, хозяева ни сном ни духом, полиция в тупике, а мы не при делах! Не ожидал, Лео, не ожидал! Завтра же вытрясешь все из майора про ограбление профессора и убийство неизвестного! В городе черт знает что творится, а мы как слепые котята тычемся незнамо куда. Ей-богу, чувствуешь себя каким-то неполноценным, даже обидно!

– Да не было никакого убийства, Христофорыч! Успокойся. Пустой треп. Одна старуха позвонила другой, даже не смешно. Будь дело серьезное, я бы знал – у меня везде свои люди. Убийство! Ха! – Добродеев иронически фыркнул.

– Ты все-таки поинтересуйся у майора, Лео. Я очень уважаю старух за информированность, я бы не стал их недооценивать.

– Да не вопрос, спрошу, конечно. Только, сам понимаешь, особенно не рассчитывай, я бы знал, ты же меня знаешь. У меня…

– Знаю, знаю, все схвачено! – перебил Монах. – А вдруг повезет? Не вытрясешь ничего из майора, так выйдем на эту старушку… Как ее? Марию Августовну? Главное, зацепиться. Я уверен, славная старушка тебя прекрасно знает по твоим публикациям. Она мне уже нравится своей активной жизненной позицией. Ты у нас как отмычка, Лео, всюду влезешь. Оч-ч-ень интересно! Жизнь, кажется, налаживается. Похоже, поперла карта да в масть. Люблю тайны! – Монах радостно потер руки и схватил кружку. – Твое здоровье, Лео! – Припал к хмельному напитку и закрыл глаза от наслаждения…

Николай Федорович Рудин, проживавший по адресу – город Зареченск, улица Заводская, дом семь, квартира сорок один, оказался личностью авантюрной. Что называется «со всячинкой», но без определенных занятий и постоянной работы. Несколько раз привлекался за хулиганство: драки в общественных местах – в ресторане «Черный карлик» и в кафе «Прогулка». Также соседи по квартире неоднократно вызывали полицию и жаловались на шумные попойки. Отхватил условную судимость – два года за перепродажу краденых машин. Условную – потому что участие Николая в преступной группе доказано не было, связь с криминальными элементами носила эпизодический характер.

И кто знает, во что Николай вляпался на этот раз. И чего не поделил с убийцей.

Майор Мельник несколько часов изучал записную книжку Рудина, делал выписки, но ничего путного не нашел – ничто не дрогнуло, как бывает, когда натыкаешься на перспективный материал. Оставалось только сожалеть о бесследно исчезнувшем мобильном телефоне гражданина Рудина.

Илона Романенко заявила, что имя Николая Рудина слышит впервые. Имя Людмилы Жако также было ей неизвестно, равно как и о гламурном журнале «Арс мода» Илона не имела ни малейшего понятия. Никаких новых мыслей о том, что произошло в ее доме, у Илоны не появилось. Сплошные потемки. А тут еще автопортрет пропал, представляете?

– Какой автопортрет? – поинтересовался майор Мельник.

– Прабабушки Елены Успенской, – объяснила Илона. – Осталась одна рама, стоит за пианино.

– Когда же вы заметили пропажу, Илона Вениаминовна? – спросил майор Мельник.

– Ночью, когда вы уехали. Лежала, не могла уснуть, и вдруг как будто кольнуло! Вижу перед собой пустую стену, и он там лежит… напротив… ну, этот… жертва убийства. У меня перед глазами вся жизнь промелькнула, бегу в гостиную, думаю, что за глюки, а автопортрета действительно нет. Ну, не бегу, а на цыпочках крадусь. Вдруг, думаю, там опять кто-то есть. А потом встала, как прикипела, и не могу двинуться, смотрю, а его, автопортрета, и нет! Пусто. Даже потрогала стену…

– Вы уверены, что автопортрет пропал позавчера? Может, раньше?

Илона задумалась. Потом сказала:

– По-моему, раньше он был, я бы заметила. Я думаю, автопортрет украл убийца.

– Картина представляет какую-то ценность? Ваша прабабушка была известной художницей?

– Ну… не очень. Прабабушка Елена даже не совсем художницей была, а скорее иллюстратором и оформителем. Так что ценность только для семьи.

– У вас есть фотографии картины? – задал очередной вопрос майор Мельник.

– Нет, конечно. Между нами, мне и в голову не приходило… Он сто лет там висел. Я так привыкла, что даже не сразу заметила. Тем более этот человек! А рама стояла за пианино. А вы уже нашли убийцу?

– Работаем, – сдержанно сказал майор Мельник. – Больше ничего не пропало? Проверьте еще раз, пожалуйста.

– Я проверяла! Если хотите, могу еще раз, конечно…

– Я зайду, – сказал майор Мельник. – Ничего не трогайте. Когда удобнее?

– После работы. Или можно в четыре, я отпрошусь. А вы хоть что-то уже нашли? В смысле мотив? Может, они ошиблись? Увидели, что дверь не заперта, и вошли, а? В первый попавшийся дом? В смысле этот Николай Рудин…

Майор Мельник хотел заметить, что первый попавшийся дом не обязательно бывает не заперт и что им пришлось бы хорошенько поискать такой дом, но промолчал, не желая вызвать новые… э-э-э… дамские вопросы и предположения. Кроме того, никаких мыслей насчет мотива у него пока не было. Неизвестные люди, по крайней мере, двое, проникли в дом гражданки Романенко… То есть личность одного из них – ныне покойного, уже установлена. Николай Рудин, ранее уже имевший конфликты с законом, и пока безымянный некто проникли в дом гражданки Романенко с неизвестной целью. Потом что-то случилось, возможно, подельники поссорились, и неизвестный убил Рудина. Неожиданно, в том числе и для себя самого. В пользу этой версии, то есть спонтанного убийства, говорит вот что: убийца воспользовался подручным средством – мраморной статуэткой, найденной в самом доме, а не неким оружием, принесенным с собой. Да и не факт, что подельник на самом деле хотел убить Николая Рудина. Возможно, только нейтрализовать, но перестарался. Из-за чего поссорились и чего не поделили? Мог причиной ссоры стать автопортрет прабабки гражданки Романенко? Может, и мог. Но с другой стороны, если гражданка Романенко не сразу заметила пропажу портрета, то, вполне вероятно, могла пока не заметить пропажу других вещей, которые и стали «яблоком раздора» для неведомых злодеев.