Но оказалось, что майор ошибся. На лакированной раме были обнаружены отпечатки пальцев Николая Рудина – всей правой пятерни и два отпечатка пальцев левой, указательного и большого. Получается, не успел Рудин вытащить портрет из рамы, как его шарахнули мраморным львом. А потом убийца унес портрет. Какое-то дурацкое дело…

Майор Мельник позвонил Людмиле Жако и спросил, не упоминал ли ее друг Николай Рудин некую картину, точнее, старинный женский портрет.

– Женский портрет? – удивилась Мила. – Коля? Он был далек от искусства. Ни о чем подобном он не говорил. А при чем тут портрет? Вы уже поймали убийцу? Колю убили из-за портрета? А кто эта женщина?

Людмила сыпала вопросами, а майор Мельник изворачивался как только мог. Наконец решил признать версию с портретом, скорее всего, ошибочной, извинился и повесил трубку. Уф-ф! Тут майор вспомнил ветеринара Сушкова и разговорчивую Илону и покачал головой. Сам он, как читатель уже мог заметить, был немногословен, и больше думал, чем говорил.

При чем тут портрет, интересовалась Мила. Хотел бы майор сам знать, при чем…

Дешевый номер в дешевом мотеле. Самый дешевый затрапезный занюханый паршивый номер в самом дешевом затрапезном занюханом паршивом мотеле. Один позитив – гармония. На «Хилтон» нет средств, карманы пусты. Значит, тоже гармония. В смысле мотель и карманы пребывают в полной гармонии. Как пел тот, из культовой оперетты: «Что ж, час настал, мой выход недалек, публика ждет, будь смелей акробат, со смертью играю, смел и дерзок мой трюк…» И так далее. Как заезженная пластинка. Все трюки кончаются бряком об пол. Тот циркач еще играл на скрипке. Он тоже может, только скучно. Скрипка вообще депрессивный инструмент. Уж лучше на барабане. Трам-пара-рам! Трам-пара-рам! И город занюханый, уж извините. И не надо было… Ничего не надо было. Оставь ее в покое! Черт с ней! Ты ведь все про нее понимаешь. Перешагни и иди дальше. Поставь крест. Не поздно и передумать. Собери барахло и…

Некоторое время он рассматривал себя в зеркале. Гримасничал, шевелил ушами, высовывал язык и страшно выдвигал челюсть. Тьфу! Все надоело. Жизнь надоела. Сам себе надоел. Пошел вон, клоун! Алкоголик гребаный.

Ладно, успокойся, сказал он себе, еще не вечер, а ты не последний дурак. Бди, и тебе обломится. Дел непочатый край. Только сперва думай своей головой, понял? Никаких резких движений, будь коварен, аки лис, и кроток, аки голубь… или как там говорится. Если уж решил. Именно! Лис и голубь. Или змий? Сядь и подумай. Спешить некуда. Неправда! Есть куда: время – деньги! А потому встал и пошел! Оторви задницу от дивана, и вперед! Ты же лис на охоте за голубями. Голубями? Ха-ха. Хороши голуби! С зубами и когтями, того и гляди, цапнут. А ты не лезь на рожон, схоронись и наблюдай. А потом лови момент. Карпе моментум, как говорится. Готов? Тогда вперед. Но только еще раз подумай – а оно тебе надо? И что ты собираешься делать дальше?

Из зеркала вместо привычного отражения поджарого накачанного голубоглазого блондина в черной футболке и белых брюках на него смотрел слегка растрепанный увалень в сверкающих солнцезащитных очках, в балахонистой пестрой гавайской рубахе и затрапезных джинсах с дырками на коленках, с серебряной серьгой в левом ухе. Он с удовлетворением подумал, что сейчас даже родная мама не узнала бы его, доведись им столкнуться по какой-либо нелепой случайности. Хотя мамочка узнала бы, подумал он, ухмыльнувшись, никак одного цеха ягоды.

Ваш выход, маэстро!

Он поправил парик, подержался за серьгу – на удачу и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь…

Через тридцать примерно минут уселся на скамейку против центральной городской гостиницы «Братислава» и достал айфон. Листал фотографии и мельком взглядывал на зеркальные двери гостиницы и швейцара в золотых позументах. Увидев выходящую из гостиницы женщину в белом платье и красной широкополой шляпе, молодой человек стремительно поднялся и пошел следом, старательно рассматривая витрины и изо всех сил демонстрируя полное равнодушие к идущей впереди Людмиле Жако.

Он наблюдал с ухмылкой, как у сувенирной лавки на входе в парк фотомодель встретилась с мужчиной, одетым во все черное, и парочка не торопясь направилась по аллее к небольшому кафе. Сели за столик в углу, заказали кофе. Молодой человек, заняв столик неподалеку, за решеткой, увитой искусственным плющом, начал прислушиваться к разговору. Те двое, скользнув по нему скорыми незаинтересованными взглядами, углубились в разговор. Говорили тихо, склонившись друг к дружке, и до молодого человека в рваных джинсах долетали лишь отдельные слова. Он хмурился, пытаясь разобрать, о чем говорят, даже шевелил губами, стараясь составить знакомые слова из долетавших до него неясных звуков. Но, увы, слышно было все равно слишком мало. Молодой человек даже переставил поближе к столу, за которым обосновалась парочка, легкое пластиковое креслице, однако слышимость все равно была никакая, а вот его передвижения привлекли внимание.

Но все же ему было видно, как женщина что-то возбужденно говорит, похоже, обвиняет спутника, а тот недовольно цедит что-то сквозь зубы. Вдруг мужчина схватил собеседницу за руку, видимо, причинив ей боль – женщина вскрикнула и с размаху выплеснула кофе ему в лицо. Однако! Обстановка накалялась, похоже, парочке было, что делить. Молодой человек привстал, намереваясь вмешаться, если потребуется, но мужчина молча утерся салфеткой и, закрыв глаза, замер. Посидев так минуту-другую, открыл глаза и вновь обратился к своей спутнице. Она в ответ кивнула. Разговор вернулся в мирное русло и продолжался еще около часа. Потом мужчина поднялся и, поцеловав руку женщине, удалился. Людмила Жако осталась одна. Молодой человек продолжал, не торопясь, пить кофе. Оба смотрели вслед уходящему…

…Спустя пару часов фотографии всей троицы легли на стол майора Мельника. Он разложил их в хронологическом порядке. Итак, сначала Людмила Жако, которая, по ее словам, никого в городе не знала, встретилась с мужчиной в черном и имела с ним продолжительную беседу. Людмила – в белом кружевном платье и красной шляпе с широкими полями, мужчина – в черном легком пиджаке и черных джинсах, возраст примерно под сорок, как прикинул майор. Вызвала друга? Боится оставаться одна? Приезжий он или местный? Что же их связывает? А Рудин к этому каким боком? Рудин и Людмила?

…Людмила Жако и мужчина в черном говорили около часа, после чего незнакомец ушел, поцеловав на прощание Людмиле руку. О чем это говорит? Какие у них отношения? Куда он затем отправился? Приезжий, как Людмила с Николаем, или местный?

По сообщению оперативника, парочка ссорилась. На фото видно, как мужчина схватил Людмилу за руку. Судя по гримасе, ей было больно, она вскрикнула. Следующий кадр: Людмила выплеснула кофе ему в лицо. Майор ухмыльнулся – умеет за себя постоять. Дальше: мужчина утирается салфеткой, затем сидит с закрытыми глазами, кулаки, лежащие на столе, сжаты, постепенно приходит в себя. Встает, идет к прилавку, приносит новый стаканчик с кофе, наливает туда что-то из плоской фляжки… Коньяк? И как ни в чем не бывало разговор продолжается. Причем деловой разговор. Свои люди. Разговор о чем? Чего не поделили? В чем обвиняют друг дружку? Как это связано с убийством Рудина? Может, это его друг, тот самый Виктор?