но пока что я была темной лошадкой. А Мэсси так вообще посчитали кем-то вроде компаньонки, то есть пустым местом.

Мы не обижались, наоборот, выдохнули с облегчением. Меньше внимания — меньше вопросов… Безопаснее.

Все время, проведенное на обеде с матушкой императрицей, я гадала, куда увели Лара, что с ним, переживала, что брат по своему обыкновению что-нибудь ляпнет и тем самым усугубит свою и наши судьбы…

Но по возвращении в покои меня ждала записка от Лара, где он известил, что его устроили… в пажеском корпусе! Пока что. И завтра мы сможем увидеться.

Я выдохнула, отправила Мэсси к себе, поразглядывала стражу у своих покоев и со спокойной душой начала готовиться ко сну.

Про Волка я думала, конечно, эти мысли постоянно крутились где-то на задворках сознания, и даже репетировала некоторые фразы, которыми буду показывать бессовестному зверю его место при следующей нашей встрече. Пусть он и названный брат императора, а это, как я уже поняла из осторожных расспросов на обеде с императрицей, очень много значит… Но я-то — наследная принцесса Севера! И, если раньше он этого не знал и позволял себе обращаться со мной, как с… Единый, не буду даже сравнивать себя ни с кем из тех женщин, с которыми общался Волк…

То теперь-то все изменилось! И он явно осознает свое место! Не зря же смотрел с такой досадой и злобой. Пусть злится! Пусть! Ему полезно. Может, хоть на чуть-чуть перестанет быть таким невероятным засранцем.

Я убрала платья обратно в гардероб, переоделась в сорочку для сна и села перед зеркалом расчесывать волосы.

Это занятие всегда успокаивало, и я немного расслабилась, водя расческой сверху вниз и медленно думая о событиях дня. Как все началось, страшно, жутко даже, с безысходности из-за ареста Лара, и как все завершается… Хорошо завершается. Конечно, мы полностью зависим от императора, но мы всегда от кого-либо зависели. И лучше, наверно, от Анджеера, не производящего впечатления сумасшедшего, чем от злобной дряни Беллиты и ее фаворита, развратного и совершенно тронутого рассудком графа Ардино.

Конечно, с одной стороны, наш побег и мелочное желание выжить — это предательсво по отношению к памяти отца, мамы, да страны тоже… Но с другой… Отец нас с Ларом тоже предал, по сути, отказавшись от своих детей, назвав порченными… Мы никому и ничего не должны. Мы с Ларом — одни, совсем одни на свете, нет никого, кто был бы заинтересован в нас просто так, потому что мы — это мы. Только Мэсси. Еще был Дон Сордо, но он погиб, прикрывая побег… И теперь мы должны приложить все усилия, чтоб выжить. Хотя бы в память о наставнике Лара. Он хотел бы, чтоб мы остались в живых, он все для этого сделал…

Я ощутила, как по щеке катится слеза, с досадой смахнула ее, глянула в зеркало… И вздрогнула, да так, что расческа из руки вывалилась.

В полумраке комнаты из зеркала на меня по-звериному ярко блеснули волчьи глаза…

Я испугалась так, что не смогла обернуться, посмотреть в лицо опасности, только судорожно сжала край туалетного столика, замерев и впившись взглядом в огромную фигуру, медленно приближающуюся из темноты.

Как он проник сюда?.. Там же стража…

Мысли метались в голове совершенно панические, сердце стучало, грозясь выпрыгнуть из груди, а Волк подошел совсем близко и положил тяжелую ладонь на мое плечо.

Его пальцы жгли через ткань сорочки и смотрелись темными и пугающими на светлом батисте.

Я, не отрываясь, смотрела в зеркало, в жуткие волчьи глаза.

Надо, наверно, закричать? И стража… Но звуков в горле не было совсем, я даже не пыталась пробовать.

Он словно заморозил меня, сделал каменной!

Я только и могла, что смотреть на него и ощущать, как жгутся пальцы на плечах…

Волк чуть наклонился, положил вторую ладонь на плечо, оскалился в зеркало:

— Принцесса, значит? Как… Интересно… И когда ты мне собиралась про это сказать, а, принцесса?

Я, пересиливая себя, подалась вперед, инстинктивно пытаясь хоть немного ослабить давление, избежать огня прикосновений и прошептала едва слышно, потому что в горле было сухо, как в пустыне:

— Я… Не собиралась…

— Вот как? — он наклонился еще, ноздри чувствительного носа дрогнули, словно запах волос моих вбирая… В этом было что-то до невозможности плотское, звериное, пугающее и будоражащее одновременно, — обмануть меня решила? Какая плохая принцесса…

— Это… Это было неважно…

Единый, я еще и оправдываюсь? Какая глупость! Где я и где этот… этот… Волк?

Но доводы рассудка пропали, не успев возникнуть, а тяжелые ладони Волка скользнули чуть вперед, к груди. Я в зеркало наблюдала за их движением, и все внутри замирало от ужаса. И еще от чего-то, названия чему у меня не было.

— Это мне решать, что важно, а что нет… — прохрипел он, а жесткие пальцы обхватили через ткань грудь и сжали. Больно! Сильно! Так, что я едва слышно вскрикнула и дернулась, схватилась за широкие запястья, пытаясь остановить грубость его рук.

— Пустите! Вы не смеете… Не имеете права…

— Вот как? — он и не подумал убрать пальцы, наоборот, одна ладонь еще сильнее принялась мять грудь, распространяя по телу странные волны то ли страха, то ли еще чего-то, похожего, но в то же время отличного, а вторая… Вторая ладонь скользнула ниже, к талии… Неловко пытаясь выбраться из его рук, я пропустила момент, когда Волк склонился еще сильнее, и его шепот, хриплый, развратный, прозвучал уже у самого уха, — принцессы не держат слово? Очень, просто очень плохая принцесса… Учить тебя и учить…

Глава 16

Глава 16

После этих слов Волк в одно движение поднял меня с банкетки и заставил опереться на туалетный столик.

Я лишь ахнуть успела, машинально хватаясь за кромку и пытаясь удержать равновесие.

Жесткая ладонь надавила на поясницу, прогибая и выставляя в совершенно бесстыдную, животную позу.

Клянусь, если б он такое проделал со мной в первый раз, я бы в обморок упала от ужаса!

Но вся беда была в том, что он уже со мной это делал… Чего он только не делал со мной в нашу первую ночь, грубое животное…

Тем не менее, для меня происходящее было шоком.

Я оторопело смотрела в зеркало,