Она бы тоже, когда станет взрослой, хотела создавать дома. Только не строить, а придумывать. Как архитектор. И не многоэтажные-многоквартирные, и уж тем более не заводы или торговые центры, а вот такие же, жилые. На человека, на семью, чтобы у каждого был дом, какой он захочет, пусть даже совсем маленький, зато свой.

Лера вытянула чистый лист бумаги из лотка принтера, отыскала в подставке карандаш, принялась рисовать. Два этажа, на первом огромные окна, до пола. Или это застеклённая веранда с большой раздвижной дверью, которую можно открыть, и части стены будто бы и нет. На втором – обязательно балкон, и крыша плоская, хотя бы часть, чтобы на ней тоже можно было чего-нибудь устроить: поставить столик и стулья, и ещё качели, летом цветы и небольшие деревья в кадках. А можно ещё маленький бассейн с подогревом, какой есть в этом доме, и в таком получится сидеть, даже если на улице холодно.

Ага! А ты как японская макака в горячем источнике будешь блаженно жмуриться в клубах пара, а тебе на голову и на нос будет сыпать мелкий снег и таять через несколько секунд. Но тебе всё равно будет тепло и хорошо.

Улыбнувшись, Лера откинулась на спинку кресла, покрутилась немного из стороны в сторону, наткнулась взглядом на циферблат настенных часов. Теперь можно и домой сходить. Она ведь тоже соскучилась по родителям и даже по своей комнате.

День выдался такой приятный, солнечный и тёплый, не по-летнему, просто тёплый. И красивый. Осень потихоньку меняла окружающие краски, добавляя пестроты и яркости, которые вроде бы должны только радовать, но они и печалили немножко. Ведь скоро вся эта красота осыплется на землю и даже там не продержится долго, потемнеет, а потом её сгребут в кучи и увезут. Интересно, куда? И останутся только голые ветки. Будто это не мир, а только его эскиз, набросанный простым карандашом, и когда его наконец раскрасят, ждать ещё очень долго – до самой весны.

Лера доехала до нужной остановки, вышла из автобуса, и теперь неторопливо брела между домов, запрокидывая лицо, смотрела в ясное небо в лёгком кружеве проплывающих полупрозрачных облаков, глазела по сторонам. Хотя всё вокруг было своё, хорошо изученное, знакомое. Даже небо, наверное, знакомое. А вот и родной двор, но Лера не поспешила сразу к подъезду, притормозила на детской площадке, устроилась на качелях, отыскала глазами нужные окна.

Почему-то очень хотелось, чтобы кто-нибудь из родителей выглянул, заметил её, зовя, махнул рукой. Разве они не должны почувствовать, что она уже здесь, рядом? Они ведь родители. Хотя это просто смешная детская фантазия, а Лера уже не настолько ребёнок, поэтому – хватит качаться и придумывать сказки.

Зайдя в подъезд и поднявшись по лестнице до нужного этажа, она достала из кармана ключ, отперла замок, вошла в прихожую, закрыла дверь. Та хлопнула, но, видимо, недостаточно громко, или просто родители были слишком увлечены разговором. Точнее, спором. Очередным. Не заметили, что Лера дома. А она застыла, даже на шаг не отойдя от двери, на коврике, словно ботинки нежданного гостя.

– И как ты только решилась свою ненаглядную Лерочку постороннему мужику отдать? – донеслось из родительской комнаты. – Ничего не боишься?

– Гоша, чего ты несёшь? – мамин ответ уже не казался, как обычно, сдержанным и терпеливым. – Марат – Алинин отец.

– Да-да, отец, – даже в прихожей хорошо было слышно папино снисходительное хмыканье. – Без году неделя.

– Какая разница? – мама повысила голос, проговорила убеждённо и чётко: – Он – нормальный порядочный человек.

– Несомненно, – театрально поддакнул папа, поинтересовался с ехидцей: – Это потому вы так быстро общий язык нашли? Или, может, ты на него какие-то виды имеешь? А что? Молодой, холостой, материально обеспеченный. При собственном доме и крутой машине. Глядишь, и тебе подарит не хуже. А с Алинкой нянчится тебе уже привычно.

– Гош, да что за глупости? Откуда такие мысли? Что с тобой не так?

– Со мной не так? Неужели ты разглядела? Внимание вдруг обратила и на меня тоже? А то обычно только и слышно: Лера, Лера, Лера. Лере надо на английский, Лере надо на ИЗО, Лере нужно в бассейн. Это же Лерина подруга. Разве можно ей не помочь? Лерина подруга, конечно, важнее. А на меня у тебя никогда времени нет, я всегда по остаточному принципу. Я уже вообще думать начинаю, что я тебе только для того и понадобился, чтобы ты забеременеть могла и родить, а в остальном и без надобности. Главное же – Лера! Всегда одна Лера.

– Да почему ты так говоришь? – в отчаянии воскликнула мама. – Будто она для тебя чужая. Будто не твоя дочь.

У Леры сердце замерло, она скомкала в пальцах попавшуюся под руки ткань ветровки.

– Да нет, почему же? Моя, – заявил папа. – Этого я не отрицаю. Только вот… это не мне, это тебе обязательно нужен был ребёнок. А я как-то не особо желал. А если честно, то и вообще бы без детей обошёлся. Просто согласился. Потому что тебя любил.

– Любил? – переспросила мама. – В прошедшем времени?

Папа опять громко хмыкнул, бросил снисходительно:

– Воспринимай, как хочешь.

И сразу зазвучали шаги. Он больше не желал разговаривать, решил уйти, как всегда.

Лера рывком развернулась, ухватила защёлку замка, повернула, но открыть дверь и выскочить не успела – папа уже оказался в прихожей и, конечно, сразу её увидел. Она думала, он смутится, растеряется, заволнуется, а он – усмехнулся кривовато, поинтересовался:

– Что? Всё слышала?

Она рванула дверь на себя, а закрывать не стала, метнулась к лестнице, заскакала вниз по ступенькам, услышала, как погналось следом мамино:

– Лера! Подожди! Остановись!

Но она не собиралась останавливаться, ждать. Чего? Зачем?

Устраивать родителям абсолютный сюрприз с внезапным обретением внучки Марат не стал, позвонил, рассказал заранее. Общался с матерью. Она, конечно, удивилась, но точно не расстроилась, скорее, обрадовалась, хотя поначалу представила малышку, максимум годика на полтора, отсчитывая от момента его возвращения, но то, что девочке уже двенадцать, тоже нормально восприняла. Ответила: «Непременно приезжайте, и побыстрее. Ждём».

Ну, с матерью-то всё понятно, она давно о внуках мечтала, волновалась, что так и не дождётся, раньше помрёт, хотя не настолько ещё и пожилая. Но и отец удивил – когда приехали, улыбался, разговаривал с Алиной доброжелательно и мягко, и даже на Марата смотрел по-другому. Уважительно что ли? Оба таяли, слыша, как их называют «бабушкой» и «дедушкой», и предлагали в следующий раз приезжать не на полдня, а хотя бы на два, с ночёвкой, и, если сам Марат настолько занятой, ничто ведь не мешает Алине тут без него остаться. Не у чужих ведь людей.

На обратном пути, когда до дома оставалось не так уж и много, затрезвонил мобильник. Увидев на экране имя звонившего, Марат откликнулся:

– Жень, да! Слушаю.