И чуть не пропустила его.

Алан стоял на эскалаторе среди вереницы людей, спускавшихся уровнем ниже. Бренда отпрянула и, оглянувшись на яркую оранжево-черную надпись над головой, прочла: «Прием багажа».

Ступеньки раскладывались и уходили вниз, так что, едва голова Алана скрылась из виду, Бренда встала на эскалатор, не опасаясь обнаружить себя: их разделяло семь человек.

В багажном отделении Бренда пристроилась у стенки, будто ожидая кого-то. Отсюда хорошо просматривалось все помещение. Алан стоял в очереди к стойке, где с помощью рентгеновского аппарата просвечивали содержимое багажа. И первым делом Бренде бросилось в глаза, что выглядит он еще хуже, хотя раньше казалось — хуже некуда.

Он неотрывно смотрел на женщину в ярком сомбреро. Ее попросили открыть чемодан и тщательно осматривали багаж. Не подозревая, что обычно проверяют каждого десятого, Бренда поразилась выбору контролеров. Женщина выглядела обычной туристкой, она даже додумалась прихватить с собой в путешествие двух малышей.

Алан поставил кейс на движущуюся ленту, и на экране компьютера проплыл темный силуэт, заключающий в себе серую массу испещренной какими-то значками бумаги.

Углядев в стоявшей рядом урне «Ивнинг стэндард», Бренда поспешно выхватила оттуда газету и, когда Алан, сдав чемоданчик и получив желтую багажную квитанцию, направился к эскалатору, спряталась за газетным разворотом. Скрывалась за ним, пока грязные, давно не чищенные ботинки не пропали из виду у нее над головой.

Бренда поспешила следом, полная решимости больше не терять его из поля зрения. Он не успел уйти далеко. Всего в нескольких ярдах, высоко над толпой, располагался ресторанный дворик — несколько закусочных и паб. Проследив за тем, как Алан взошел туда по лестнице, и смекнув, что хотя бы на несколько следующих минут надзор за ним можно ослабить, она вздохнула с облегчением, впервые с тех пор, как уехала из дому.

Тотчас же ей вспомнились родители, наверняка обеспокоенные необъяснимым, поспешным отъездом дочери. У нее в кармане завалялось несколько монет, а под боком тянулся целый ряд телефонов-автоматов. Бренда опустила в прорезь десять пенсов, позвонила домой и едва успела пролепетать нечто невразумительное по поводу своего внезапного отбытия, как связь прервалась.

Затем, очень осторожно, она достигла основания лестницы, ведущей к закусочным. Рядом у автомата азартно дергал рычаги тощий темнокожий паренек в мешковатой футболке. Восторженно восклицая: «Есть!» и «Вот оно!», он лупил по автомату кулаком, каждые несколько секунд прихлебывая воду из бутылки, оттягивал футболку от мосластого тела и тряс ею, чтобы остыть — жар воображаемой битвы вгонял его в пот.

Медленно, ступенька за ступенькой, Бренда стала продвигаться вверх. Она не слишком опасалась столкнуться со спускающимся Аланом. Если он надумал тут перекусить, то теперь, скорее всего, что-то жует или, по меньшей мере, пьет. Она осторожно заглянула за парапет.

Перегородок между закусочными не было. Сразу за пабом тянулась стойка кафе «Гарфанкелс», дальше — «Хаген Дас», за ним — ресторан фиш-энд-чипс[16] «Гарри Рамсденс».

Бренда оглядела зону, где сидели клиенты кафе-мороженого. Столики здесь были либо черными, со стульями такого же цвета, либо малахитовыми в крапинку, на одной ноге, в окружении стульев из коричневого пластика. И кругом — пальмы в кадках. Алан у стойки расплачивался за кофе.

Укрывшись за щитом, указывавшим, какие столики обслуживаются официантами «Хаген Дас», она увидела, что Алан направляется в обеденную зону. Он уселся возле огромной черно-белой фотографии похотливой парочки обжор. Даже издали Бренда видела, что они буквально впились друг дружке в губы, едва не откусывая один другому языки. Бренда продвинулась чуть дальше, ко входу в ресторан «Гарри Рамсденс» и сделала вид, будто изучает список всего вкусного, что предлагает заведение. Когда спустя несколько секунд она оглянулась через плечо, Алана на месте не было! Он исчез.

Дико озираясь и не заботясь уже о том, чтобы остаться незамеченной, Бренда кинулась вдогонку по ступеням. Внизу ей вдруг перегородили дорогу. Это был паренек, фанат военных игр.

— Извини, радость моя, мелочи не найдется? — спросил он.

— Что? — Сбитая с толку, она уставилась на него в смятении. — Нет. Нет у меня ничего.

Отпихнув парня, Бренда завертела головой, потом снова взбежала по ступеням наверх, откуда открывался обзор получше. Но все было напрасно. Она видела лишь сплошную, колышущуюся массу неразличимых людей.

— Господи, что же делать, что мне делать? — Она не осознавала, что говорит это вслух.

Фанат военных игр взглянул на нее и покатился со смеху, но Бренда его не слышала.

Может, Алан решил вернуться домой? Так что, бежать к парковке и попытаться перехватить его там?

Хотя нет, он же сдал на хранение чемодан, значит, должен его востребовать. А следовательно, он где-то в здании терминала. Если только…

Бледное, напряженное лицо Бренды мучительно исказилось в попытке принять решение.

Позади, за ее спиной, возле слюнявивших друг дружку черно-белых любовников, теперь стоял кое-кто другой. Кое-кто, чей взгляд сделался острым от проблеска узнавания. И нешуточной тревоги.

Безжалостно вырванный из привычной среды обитания, констебль Перро ерзал на стуле в приемной каустонского полицейского участка. Перебирая все слышанное о старшем инспекторе Томе Барнаби, Перро не чувствовал себя особенно счастливым.

Справедлив, говорили про Барнаби, но в словах стесняться не привык, язык как бритва. За подчиненных стоит горой, но не дай бог зазеваться — налетит как коршун. Никогда не упустит случая доказать свою правоту, но ответственности не боится и свою вину на другого валить не будет. Может держаться с тобой на короткой ноге, но под горячую руку ему лучше не попадаться… Далее следовала страшная гримаса и выразительное движение большим пальцем поперек горла — намек на усекновение главы.

Конечно, убеждал себя констебль Перро, крутясь на жестком деревянном стуле, большая часть сказанного — обычные слухи. Люди склонны в избытке наделять фигуру начальника чертами супергероя. Склонность к почитанию суровых, мужественных вождей неискоренима.

Констебль мысленно прошелся еще раз по деталям рапорта об Алане Холлингсворте. Он счел свой отчет максимально подробным, но в то же время лаконичным, — насколько можно быть лаконичным, не упуская ничего существенного. Самое главное — без шелухи. Его немного тревожило, не вышел ли он за рамки допустимого, заметив под конец, что, по всей вероятности, расследование стоит продолжить. Да-а, кто мог предполагать, что его рапорт удостоится внимания важных шишек в полиции Каустона.