На самом деле весь переполох случился из-за того, что губернатор арестовал и заключил в тюрьму персидского казака[12]. Казаки Бичерахова вообразили, будто под стражу взяли одного из их товарищей, прискакали в город и приготовились штурмовать тюрьму. Это оказалось слишком даже для самого уступчивого губернатора, который совершенно правильно подошел к ситуации, вооружив своих людей и бросив казакам вызов. Конфликта удалось избежать только благодаря приезду генерала Баратова, который призвал к перемирию, изучил обстоятельства дела и убедил казаков вернуться в свое расположение.

3 апреля прибыл генерал Байрон со второй партией, весьма желанным для нашего маленького отряда пополнением из двадцати офицеров и стольких же унтер-офицеров. Группа оказалась хорошо подобранной и включала в себя капитана Донохоу, известного военного корреспондента, который стал вдвойне желанным гостем из-за его знания русского языка, и такого же знатока русского, капитана Ива из Корпуса королевских инженеров — службы, до сих пор не представленной в нашем маленьком отряде. Еще одним полезным дополнением стал лейтенант Акбар, персидский джентльмен с деловыми связями в Англии, чьи услуги оказались чрезвычайно ценными.

Оглядываясь назад на наш первый переход через горные ущелья, я не перестаю удивляться тому факту, что во время путешествия по дороге из Багдада в Энзели, а оттуда обратно в Хамадан в нашу сторону был произведен только один-единственный выстрел. У русских дела шли не столь успешно, и с ними то и дело случались неприятности. В конце марта около Хамадана из засады был обстрелян грузовой автомобиль с шестью русскими, в результате чего все пассажиры погибли. Еще один автомобиль атаковали за перевалом Султан-Булак, там погибло три офицера, а третье нападение на грузовик у подножия перевала успешно отбили.

Не думаю, что это свидетельствовало о чрезмерной враждебности к русским по сравнению с нами — более вероятно, что это результат полного пренебрежения мерами предосторожности, характерного для беспечного поведения первых. Те же самые трагедии продолжали разыгрываться на дороге к Энзели, пока эти края не покинул последний из русских. Грузовики постоянно задерживали и сжигали, а их пассажиры гибли, тогда как за исключением потерь, понесенных в ходе настоящих боевых действий, мы ни разу не потеряли на дороге ни одного автомобиля или человека за весь период нашей кампании.

В конце марта к нашим войскам в Хамадане присоединился отряд в тридцать штыков из Гемпширского полка, и в тот же день из Багдада прибыл первый аэроплан. Первый, хоть и небольшой отряд войск стал довольно внушительным пополнением, и, как это водится в Персии, о нем немедленно доложили в Тегеран как о целом батальоне; последний же произвел моральный эффект, более ценный, чем множество войск. Этот безошибочный признак силы наводил на мысль о близости Багдадской армии. Ни русские, ни турки не могли использовать самолеты в этих краях, и эффект прибытия нашего самолета значительно усиливался его новизной.

Известие о прибытии многочисленных самолетов и батальона пехоты произвело соответствующее впечатление в далекой столице, где в последнее время весьма энергично велась вражеская пропаганда, что приводило к всевозможным беспорядкам и проведению обычных антибританских митингов. Положение британской дипломатической миссии стало весьма шатким.

Теперь персидское правительство сделало довольно умный ход. Видя, что своим союзом с Бичераховым мы обеспечили безопасность Казвина и помешали продвижению Кучек-хана и что такой союз, вероятно, будет самым выгодным для нашего дела, персы предприняли попытку разделить нас с русскими. Бичерахову отправили безапелляционную депешу с приказом немедленно вывести свои войска из Персии — в соответствии с прежним соглашением между русскими и персидскими властями, по которому первые обещали эвакуироваться из Персии к уже давно прошедшему сроку. Высказывались серьезные угрозы в отношении того, что произойдет в случае дальнейшей задержки в выполнении этого приказа. Но это не привело к какому-либо ускорению отхода, и Бичерахов объяснил, что он передвигался с такой скоростью, с какой только мог, и его задерживает только присутствие войск Кучекхана на дороге.

Тем временем наша миссия стала принимать вполне международный характер — к ней присоединились три французских офицера. Эти офицеры во главе с полковником Шардиньи находились в пути, чтобы присоединиться к французской миссии на Кавказе, но прикомандировались ко мне до тех пор, пока у них не появится шанс добраться до места назначения. Двое из них позднее вернулись во Францию, оставив с нами лейтенанта Пойдбарда, отличного товарища, который пробыл с нами вплоть до падения Баку.

Несколько раз случалось, что в офицеров стреляли, но без потерь — стрелявшие предпочитали держаться на приличном расстоянии, а стрелять с дальней дистанции они вообще не умели. Единственным случаем стрельбы с близкого расстояния явился случай, когда перс наставил свой револьвер на офицера, но тот оказался более ловким в обращении с оружием и выстрелил первым. За исключением этих немногих случаев, никаких попыток насилия больше не случалось, и город стал смотреть на нас как на постоянных и вполне терпимых его обитателей.

С конца марта, когда русские войска завершили эвакуацию, все стало намного проще, и у нас с Бичераховым были развязаны руки для дальнейшей деятельности.

Соглашение, которое мы заключили, пока что доказывало свою прочность, но нельзя было исключать риск того, что нетерпение казаков вернуться в свои дома на Северном Кавказе может привести их к разрыву с нами. Они и так уже раздражались из-за задержки, и я знал, что пройдет еще немало недель, прежде чем их дальнейшее продвижение к Каспию будет соответствовать нашим планам. Казалось очень сомнительным, что мы сможем удержать их, пока не подтянутся наши войска.

Во всяком случае, в отсутствие наших войск, хотя персы оценивали мой личный состав из двенадцати офицеров, двух писарей и сорока одного шофера с одним броневиком и тридцатью солдатами как несколько тысяч войск, не вызывало сомнения, что проводить операции с этой призрачной армией невозможно, но вскоре могли потребоваться и активные действия. Действовать можно было только с казаками — или не двигаться с места вообще.

При описании различных этапов, через которые в то время проходила деятельность миссии, трудно придерживаться точной последовательности. Мы одновременно занимались столькими параллельными задачами, что понятно изложить ситуацию можно, только посвятив каждому этапу отдельную главу. Вследствие этого в данных главах описываются события, не следующие друг за другом, а происходящие практически одновременно.

Таким образом, в последней главе я попытался изложить ситуацию, сложившуюся между русскими и нами. В этой главе мы должны вернуться ко времени нашего первого прибытия в Хамадан, чтобы объяснить наши отношения с персами.