— Не, а чего, я не жалуюсь. Работа, дом, жена, ребёнок. Меня всё устраивает. Должен же кто-то рубашки гладить, без жены никак нельзя. Вот тебе кто стирает?

— Машинка стирает.

— А гладит кто?

— Я сам глажу.

Паша засмеялся.

— Ты что серьёзно, что ли? Для этого и нужна жена.

— Я думал, жена для любви нужна, для секса.

— Не, ну и для этого сначала тоже… ты серьёзно сейчас говоришь?

— Вполне серьёзно. Зачем жениться, чтобы тебе стирали рубашки? Я лучше заплачу, в химчистку отдам. Там всё выстирают, и нагладят. Никаких забот.

— Да, но есть ещё куча другой работы по дому, убирать, жрать готовить, это тоже кто-то должен делать. А дети. Нет брат, ты мне такое не говори. Ты за всё платишь, а у меня это всё жена делает?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вышла из комнаты.

— Слышь, Сонь, что Платон говорит, можно и без жены прекрасно справляться.

Я пошла в кухню. Этот разговор совсем не нравился мне, лучше бы они о чём-то другом говорили.

— Не о чем поговорить что ли? — выглянула из-за кухонной стойки.

— Так не о чем. Мы бы о другом поговорили, но при тебе как-то не очень, — плоско шутил мой муж.

В этот момент я готова была его придушить, чтобы не говорил ерунды.

Допили бутылку вина. Паша полез в шкафчик за коньяком.

— Может хватит на сегодня, завтра… — я боялась, что он выпьет лишнего, а наутро с больной головой работать не сможет. Придётся таблетки глотать.

Хотела уберечь, не получилось.

— Так давай, рот прикрыла и делай, что тебе говорят, — осёк муж на полуслове.

Потянули коньяк. Разговоры, разговоры.

Я старалась уже больше с ними не сидеть, но Паша всё время хватил меня за руку и сажал на место.

Платон смотрел. И казалось мне, что муж мой пьёт и пьянеет, а этот как был трезвый, так и остался, только тому подыгрывает.

И чем больше мой муж в себя вливал, тем грубее становился, тем большее себе позволял. Говорил, что хотел, как будто меня нет. Вроде и пытается тихо, только Платону, но я из-за стойки всё прекрасно слышу.

— Та что ты хочешь, она такая овца, от неё любой загуляет. Ты посмотри на неё она же никакая. И в постели, я тебе скажу по секрету, что у меня даже…

Дальше я не слушала, пошла к ребёнку в комнату. А когда положила Юру спать села в детской у окна и смотрела на ночь. И думала, какой всё-таки козёл мой муж. Чужому человеку такое говорит. Неужели я действительно вот такая, какой он меня описывает. Значит, получается, я одна виновата в том, что муж меня не хочет.

— Ну ты где? — дверь в детскую распахнулась и показалась пьяное лицо Паши, — давай, иди гостя провожай. А я спать.

Я подскочила, поправила ребёнку одеяло и пошла в гостиную. Муж уже в туалете журчит и песню поёт.

Платон встал на выходе ждёт. Я подошла.

— Приятный был вечер, — сказал он, когда я открывала замок, — по-хорошему, морду бы ему набить, но оставлю на другой раз. По трезвому. Очень уж интересно было послушать о тебе.

- Уходи. Надеюсь, больше таких вечеров не будет, — сказала я, не глядя на него.

Я не собиралась стоять тут и изъясняться.

Он подошел вплотную, пахнуло коньяком и мужским ароматом, сбившимся за день и смешавшимся с запахом тела, кожи, волос, рубашки, и коньяка. Я не удержалась, вдохнула, и он это заметил.

Ложбинка на шее прямо у меня пред глазами. Ничего не могу, только смотреть на подбородок, шею, щетину. На распахнутый ворот рубашки. Протянуть руку и дотронуться — так просто. Но нельзя. Его дыхание обдает меня, заволакивает. Обещает удовольствие, если слиться в поцелуе. Прильнуть, укрыться в объятьях… но голос поющего в туалете мужа, заставляет вернуться с небес на землю.

- Сегодня придёшь, когда этот мудак заснёт. Если не придёшь, завтра опять зайду к вам в гости.

— Ты не посмеешь.

— Ещё как посмею, буду каждый день ходить. Слушать, как он об тебя ноги вытирает. Ты видно удовольствие от этого получаешь.

Я не ответила, открыла дверь. Паша, как раз, пошатываясь вышел из туалета.

— Ну, всё брат, ты если что заходи к нам. Как скучно станет, сразу заходи, — хотел потянуться обнять Платона, но тот отстранился.

— Обязательно приду.

Я смотрела в сторону, чтобы не видеть довольной улыбки Платона.

Видно придётся сегодня пойти и сказать ему… во всём разобраться… в чём разбираться не знаю… но надо пойти…

Любопытно было посмотреть на всё это изнутри. На то, как она подчиняется ему, ни одного слова против. Если и пытается, то вяло не по-настоящему. Не так, чтобы показать свою власть над ним, скорее обнаруживая его власть над собой.

Похоже, она давно привыкла к роли жертвы. И эта её роль понравилась мне. Мне тоже захотелось воспользоваться ей, но только лишь для того, чтобы показать, чтобы объяснить своими поцелуями, что она не жертва, она королева.

Я спустился к себе.

Не голоден, выпивший и хочу секса.

Не сомневаюсь, он будет.

Я шагал по квартире в нетерпении, сдерживаясь и томясь от ожидания. Кровь кипела от возмущения и желания. Я был зол на этого лощёного мудака, её мужа.

Очень зол.

Конечно, он завалился спасть. А что ему ещё делать, наелся, напился. Другой бы ещё и отымел жену, но этот не настолько её хочет. Хотя кто его знает, может и хочет. При мне делает вид эдакого пресыщенного сексом парня.

Такой, скорее всего, просто трахает, без чувств. Делает пару движений, просто чтобы в конце получить удовольствие. Только и всего.

Но я не такой. Совсем не такой. И она должна это узнать.

Мне не нужен секс ради секса, мне нужны чувства. Её чувства и мои…

С каких пор я стал таким?

Кажется, это случилось только сегодня.

Интересно, какой была София до того, как вышла за него замуж?