– Александр Борисович, можно? – Из-за двери донесся сбивчивый и невротически заикающийся голос нашей хостес.

– Карина? – Я постарался назвать ее имя, используя самые страшные интонации своего голоса. – Вы же сегодня не работаете?

– Да, я-я на секундочку заехала. Можно зайти?

Дверь всё еще была закрыта, и этот диалог доставлял мне определенное удовольствие. Всегда приятно быть для своих работников грозным и неприступным.

– У вас что-то произошло? Что вас заставило приехать на работу в выходной?

– Н-у-у, Александр Борисович… Я просто… я просто хотела поздравить вас.

– Карина, ангел, а вам не говорили, что я не люблю поздравлений? Ни индивидуальных, ни коллективных?

– Д-да, я п-п-росто хотела поменяться на сегодня, но дев-вочки не с-согл-ласисис-сь. – Карина начинала заикаться всё сильнее.

– Ну входите, Карина, раз уж пришли. – Я испугался, что нанесу своим дальнейшим поведением окончательный урон ее неустойчивой психике.

Дверь осторожно открылась и в образовавшуюся щель протиснулась, нет, проскользнула роскошная молодая женщина в невероятно красивой длинной шубе, из-под которой виднелись острые носы сапожек из тончайшей кожи.

Узнать в этой роковой, небесной красоты девушке нашу хостес было невозможно. Если бы не наполненные ужасом глаза и тот самый тихий голосок, я бы просто потерял бы сознание, посчитав, что мне из Голливуда прислали «живое письмо».

– К-к-карина? – Пришел черёд моему невротическому заиканию. – Это вы? Вы как здесь?

– Александр Борисович, – моя хостес, оказавшаяся переодетой принцессой, тараторила, чтобы успеть все сказать до того момента, пока я ее не выгоню, – мне сказали, что к вам нельзя в день рождения, но я так хотела вас поздравить и поблагодарить за то, что вы для меня сделали!

– Да я бы никогда ее не выгнал бы, она могла вообще не торопиться. Я сидел в кресле, не в силах что-то ответить. Наконец, первый шок прошел, и я смог собраться:

– Не надо было, Карина, родная. Но спасибо вам!

В руках у Карины был пластиковый контейнер. Она аккуратно поставила его на край стоящего в углу стола для принтера.

– У меня два подарка, я не знала, как вы отнесетесь к первому, поэтому приготовила вам второй. – Карина смешно указала пальчиком на стоявшую коробку. – Там греческий десерт. Рецепт из книги, которую я нашла тут, на кухне. Называется катаифи. Я не пробовала, но должно быть вкусно. Мне рецепт перевел Афанасиос. Он сказал, что вам должен понравиться. У греков он называется «Волосы ангела».

– Конечно, понравится, ангел, Тем более, он даже называется, как и ты! Спасибо большое! – Я был поражен тому, какой трогательной оказалась девочка! Найти рецепт, выведать тонкости приготовления не самого простого блюда у нашего неразговорчивого греческого шефа, приготовить, и привезти на работу! Да еще и одеться так!

– Ну, вы попробуете и тогда скажете, только правду, хорошо? – строго и в то же время немного по-детски сказала Карина. Потом сделала шаг назад и, упершись спиной в закрытую дверь, глубоко вдохнула, словно перед прыжком:

– И теперь, Александр Борисович, первый подарок. Он точно понравится меньше второго, но зато он совсем от души.

Дальнейшие события еще долго крутились в моей голове. Медленно растягивая каждую секунду, словно в замедленном фильме, я вспоминал, как в глазах Карины блеснула совсем не детская искра, как руки ее причудливо, но красиво изогнулись, словно давая неслышную команду шубе. Как шуба, дождавшись своей очереди в этом спектакле, плавно и грациозно сползла с плеч хозяйки и так же медленно ползла дальше вниз, открывая потрясающе красивое тело, наготу которого прикрывало сплетенное крохотными феями черно-красное кружевное белье. Нет, в некоторых фильмах и журналах я видел подобные модели, но поверить в реальность такой красоты был не в силах. Теперь же всё это великолепие стояло в двух метрах от меня. Весь процесс появления подарка растянулся в моей голове почти на полчаса.

Наконец, минут через пять моего времяисчисления шуба достигла пола и призывно там расположилась. На ней, словно на пьедестале, стояла самая красивая женщина, которую я видел в жизни.

– Вот, – только и сказала Карина, – я честно не знала, что могу вам подарить, но это всё, что мне дорого. И что должно быть вашим.

Потерять дар речи легко. Вот выйти из этого состояния гораздо сложнее, особенно, если причина потери продолжает стоять перед тобой. И если она восхитительная. Нет, меня не смущала незапертая на ключ дверь. В тот момент ее просто не существовало в моем сознании. Как и все остальное. Только она, шуба и где-то там, совсем далеко, – контейнер с катаифи.

Карина не сводила с меня взгляда. Выверенным движением ноги откинула немного в сторону подол шубы и сделала шаг мне навстречу. До моего кресла оставался какой-то метр с небольшим, когда в коридоре раздались шаги. Карина остановилась и вопросительно посмотрела на меня.

– Мне закрыть дверь?

«Да, конечно закрой!!! А потом иди ко мне, вернее, ложись прямо на эту явно мамину шубу!» – должен был, наверное, по мнению девушки, закричать я. Ну или зашептать хотя бы.

Но я струсил… Глядя на волшебное создание я испугался. Банально, обыденно и привычно для себя.

– Нет, Карина, ничего закрывать не надо. Надо аккуратно поднять шубу, надеть ее и идти домой, – как можно более спокойно сказал я. Скрыть волнение было легко, ибо меня одновременно раздирали прямо противоположные чувства – страсть и страх. Соответственно, разные знаки уравновесили мое поведение, и я казался спокойным и рассудительным.

– Вам не понравился подарок, – обреченно произнесла Карина, – я же говорила.

– Карина, это полная ерунда! Спасибо тебе большое, Ты очень красива. Но ты же понимаешь, я не могу принять столь дорогой подарок – это слишком серьезно.

Это сказал я? Мне хотелось мгновенно найти и посмотреть в зеркало, чтобы запомнить свое выражение лица и презирать себя потом всю оставшуюся жизнь! Голливуд, да какой Голливуд! Все Голливуды мира прислали тебе самый лучший подарок! Приз!

Награду неизвестно за что! Нобелевскую премию красоты и волшебства! А ты, ты отказался от нее. «Не готов». Теперь все остальные дни рождения ты будешь получать лишь открытки из ЖЭСа и по круглым датам – поздравительную эсэмэску в бегущей строке какого-нибудь «Дома-2»! Тебя мгновенно прокляли и презрели все мужчины планеты. Включая самого себя! Потому что ты, в отличии от остальных, еще все это и видел своими глазами!

Карина стояла в нерешительности. А может, наоборот, в провокационном ожидании любого моего движения. Но я окаменел, словно от взгляда Горгоны. Прошло еще несколько длинных и мучительных секунд. Наконец Карина развернулась, медленно (о боги!), наклонилась и подобрала шубу за воротник. Так же медленно поднялась и стала искать рукав. Прошел еще час, когда она перешла к поиску второго. Я думал, что за эти полдня меня хотя бы начнут искать сотрудники. Но никто не кричал, не бегал и не ломился в дверь.