Тем временем Копоть на сцене творил чудеса. Зал не утихал. Погрузившись в воспоминания, Ленька не заметил, как зрители просто сходили с ума от восторга. Никому не известный мужик умеет делать фокусы по правде. То у мальчика из-под пиджака пропадет майка, то у бабушки во рту окажется свернутая в трубочку банкнота.

– Господа, а что это наш маг и кудесник приуныл? – Копоть подошел к Леньке и махнул перед его носом платком. – Где ваши часы, маэстро Леонардо?

Фокусник схватился за запястье – там было пусто.

– Да вот же они, – Николай протянул свою руку, на которой красовалась «пропажа».

– А еще мистер Морро любит терять кошельки, – под общий смех и аплодисменты Копоть достал из-за пазухи кошелек Леньки и сунул ему в руки. Тот смущенно спрятал его и взял микрофон.

– Ну, что я могу сказать, браво! Как вас зовут?

– Николай.

– Аплодисменты Николаю.

Представление закончилось, и они оба ушли за кулисы. К Коляну тут же подбежал лысоватый цирковой импресарио лет пятидесяти с растянутым в восхищенной улыбке лицом, схватил его за руки и начал лихорадочно их трясти.

– Это просто великолепно. Откуда вы такой взялись? Ай, не важно. Не хотите у нас работать? Будете настоящей звездой?

– Нет, спасибо. У меня уже есть любимая работа. Извините, нам нужно поговорить с Леонардо, – Копоть положил Леньке руку на плечо и увел в дальний угол.

– Слушай, есть разговор. Где тут есть спокойное местечко?

– Ты же знаешь, я «завязал» с этими делами, – Ленька строго посмотрел в глаза бывшему напарнику.

– Да что ты, в самом деле? Столько лет не виделись, а ты… Идем выпьем, поговорим по душам.

– Ладно, есть тут рядом барчик. Только подожди минуту у входа – я переоденусь.

* * *

Заказав у официанта бутылку коньяка и легкую закуску, Николай закурил и откинулся на спинку кресла.

– Ну что, рассказывай, как жизнь? Мы ведь лет пять, наверное, не виделись?

– Шесть. Да что рассказывать – сам видел. Ездим, народ веселим, – Леня потупил взгляд и уставился на подставку с салфетками.

– Да-а, дела так себе…

– А знаешь – грех жаловаться. Денег не шибко много, но на выпить-погулять хватает. Но ты ведь не за этим сюда приехал. Колись уже.

– Ладно, не буду тянуть резину. Только давай сначала выпьем, – Колян взял бутылку и наполнил рюмки до краев. – За встречу!

– За встречу!

– Короче, слушай. Тут рядом, в Серпухове, менты грохнули авторитетного человека. Да не просто так, а хотели «общак» прикарманить…

– Стоп, стоп. Я же сказал, что давно в «завязке», – попытался было перебить Ленька.

– Да подожди ты, дай договорить.

Парень нехотя продолжил слушать монолог. Однако даже в конце энтузиазма у него не прибавилось.

– И что? Я-то тут при чем?

– А при том! Что ты заладил со своей «завязкой»? Что она тебе дала? Ездить за копейки веселить народ? Ты же не клоун – ты вор, причем первоклассный. Вот ты тогда, когда решил отойти от дел, сказал – хочу создать семью, девушку заведу, – Колян напирал на бывшего компаньона, словно танк.

– Была девушка, – грустно отозвался Ленька.

– Что-то случилось? – насторожился Копоть. Мало ли в жизни трагедий случается.

– Долгая история, проехали.

– Чего уж там, рассказывай. Может, полегчает.

– Короче, как только мы с тобой разошлись тогда, через месяца два встретил я одну. Влюбился как мальчишка. Все как обычно: цветы, кино, прогулки на пароходе с шампанским. Уже и о свадьбе подумывали. А тут ни с того ни с сего – рраз! Просыпаюсь, а рядом, на подушке – записка. Мол, прости, Ленечка, думала, люблю тебя. Но встретила другого мужчину и поняла, что ошибалась. А я уже и кольца купил, катер заказал, с музыкантами договорился… Представляешь, как красиво придумал – один на всей палубе белый столик, музыка тихо так играет, мы пьем шампанское, а у нее в бокале – колечко. Вот так собирался предложение делать. – Выражение лица Фокусника стало расплывчато-мечтательным, как на зоне, когда он делился с Копотем планами на «вольное» будущее. Потом парень как бы очнулся ото сна – рывком опрокинул стопку и продолжил: – Недели две пил, чуть с работы не уволили. Думал, найду обоих – убью. Но как-то иду по улице, вижу – идет со своей любовью. Меня аж в жар бросило, в глазах потемнело, схватил железный прут, какой под руку попал, и думаю – порешу обоих, а дальше будь что будет. И тут она как посмотрела мне в глаза – и так не по себе стало. Понял, что не со зла ушла, что счастлива теперь. Короче, не поднялась рука у меня. Жалко стало. До сих пор люблю, хоть и понимаю, что по-дурацки это как-то. Такие дела, брат.

Закончив свой сбивчивый рассказ, Ленька с печалью заглянул в пустую рюмку и отчаянно захрустел огурцом. Копоть понимающе разлил еще по одной и, подняв свою посуду, провозгласил тост:

– Да, друг, не повезло тебе тут… Но знаешь, есть у меня предчувствие, что это вот все, – Колян многозначительно обвел рюмкой заведение, – не твое. Не твой масштаб, не тот размах. Ты ж башковитый пацан, молодой, красивый… А руки – ты посмотри на свои руки – ими ж бабло можно грести, как лопатой. А баб – так штабелями укладывать, с твоими-то руками. Давай – дернем по полной за то, чтобы тебе досталась такая царевна, что сама тебе корабль закажет. – Ленька с легким скепсисом посмотрел на друга, но выпил. Друзья некоторое время задумчиво молчали.

– А знаешь, пошли они все, – уже заметно подвыпивший, Ленька стукнул кулаком по столу. – Эти бабы, эта работа. Знаешь, сколько в этом цирке нормальных людей? Нисколько! Ну, разве что дрессировщик один, да и тот скоро вконец сопьется. Пошло все к чертям! Колян, я согласен.

Копоть задумчиво поскреб отросшую за день щетину, медленно поднял взгляд от тарелки с салатом.

– Менты – суки. А если еще и на «святое» посягнули – на «общак» и на вора в законе, – тогда суки вдвойне. Нужно поставить уродов на место. Дай пять, – Леня протянул для пожатия руку.

– Ну, вот и отлично. Ты тогда не налегай сильно. Мы сегодня выезжаем. Ты далеко тут живешь?

– Неа, за две минуты домчим, если с ветерком.

Расплатившись, напарники поймали у входа в бар такси. А через два часа, собрав вещи, Леня с Копотем уже мчались по трассе в сторону Тулы.

– Черт, и куда он его спрятал? Ищем этот общак, как иголку в стоге сена. Дык сено – его хотя бы сжечь можно, и магнитом потом. А тут… – один из двоих полицейских, сидевших на кухне Индуса, сердито пнул ногой жестянку с остатками муки. Россыпь из различной крупы, соли и специй покрывала пол пестрым слоем, над разбитой банкой варенья у серванта с оторванными дверцами деловито роились мухи. Сам похожий на обтянутый полицейской формой куль с мукой, сержант Волчек смахнул со лба трудовой пот и отхлебнул из кружки дешевый кофе. Другой полицейский, длинный и какой-то обесцвеченный, мечтательно смотрел в окно.