Первая мысль: удрать вместе с ней. Но первая мысль не всегда самая умная. Ну что мы будем делать с этой папкой? Куда мы ее денем? К кому мы с ней пойдем? Ведь даже в милиции мы толком ничего объяснить не сможем. А пропажей этих важных, уличающих документов мы только еще больше насторожим преступников. Даже совсем спугнем их, и они уничтожат все оставшиеся следы. И вся работа, которую проделал папа за границей и тетя Геля здесь (да и мы тоже), пойдет насмарку. В корзину для рваных бумаг, как папа в таких случаях говорит.

Поэтому я поступил так, как подсказала мне вторая мысль: я раскрыл папку, посмотрел, что в ней находится, и постарался это запомнить. А потом закрыл ее и, положив на место, тоже помчался на палубу.

Там уже вовсю шел спасательный аврал. Застопорили машину, спустили шлюпки, побросали во взбаламученную пароходными колесами воду спасательные круги.

А за кормой действительно удалялось что-то полосатое и рукастое – то ныряя, то выныривая среди мельтешащих волн.

Все были взволнованы, напуганы и с напряжением ждали результата аврала. Спокойны были только трое на всем пароходе: Алешка и Женька с Тедькой. Они, конечно, вертелись, как всегда, в гуще событий, путались под ногами, но, похоже, ничуть не волновались, а даже чему-то радовались.

– Алексей! – сказал я маминым голосом, отзывая брата в сторону. – Признавайся!

– Сейчас, – отмахнулся Лешка. – Утопшего привезут…

В самом деле, шлюпки возвращались на пароход. В одной из них что-то виднелось – бесформенное, ни на что не похожее. Пассажиры замерли в тревоге.

Шлюпки, при общей напряженной тишине, подняли на борт, и матросы вытащили… утопленника. Это был палубный шезлонг, на спинку которого была надета полосатая футболка дядьки в шортах, а за ножку зацеплены его шикарные спортивные штаны.

Капитан нервно сглотнул и тихо спросил:

– Это все? А сам он где?

– А сам он здесь, – раздалось у него за спиной. И дядька в шортах, то есть в парадном костюме, в штанах, значит, появился перед нами.

Капитан все понял и грозно спросил, обводя пассажиров крутым взглядом:

– Кто это сделал?

Я, конечно, уже догадался, кто это сделал. И я, конечно, ничего не сказал…

Дежуря на палубе, Алешка, естественно, пытался находиться в курсе событий, происходящих в капитанской каюте. Чтобы, во-первых, не пропустить что-нибудь интересное и, во-вторых, чтобы вовремя прийти мне на помощь, если понадобится. Поэтому он все время вертелся возле капитанского окна и то и дело хватался за огнетушитель.

– Положь на место, понял? – наконец не выдержал проходивший мимо матрос с трубкой. – Не балуй.

И Алешке пришлось оставить в покое огнетушитель и не показывать своего интереса к капитанскому окну. В общем, что-то он слышал, что-то нет, но, к счастью, слова о том, что папку надо спрятать в рундук, ему удалось своевременно услыхать.

– Ну я и сбросил за борт этого «дядьку в шортах», – подытожил он свой рассказ.

Правда, немного преувеличив. Сбросил он не самого, конечно, дядьку в шортах (тот в это время находился в штанах и пиджаке на банкете), а его любимый шезлонг. Дядька обычно, выходя на палубу, сразу же раздевался, надевал на спину шезлонга свою футболку, укладывал под себя свои треники и засыпал на них в своих шортах. Наверное, он все-таки побаивался, что его одежду кто-нибудь стащит, когда он уснет.

В общем, так и случилось. Правда, обошлось. Матросы доставили в целости и его любимый шезлонг, и его любимую одежду, которые сообразительный Алешка выбросил за борт с соответствующим воплем.

Я от души поблагодарил своего братишку и, пока капитан безуспешно выявлял виновника тревоги, рассказал все, что услышал, лежа в рундуке, и высказал все свои соображения.

– Ясно, – сурово произнес Алешка. – Будем захватывать пароход.

– Силами спецназа? – усмехнулся я.

– Своими силами, – еще более сурово ответил Алешка. – Пошли за оружием.

Я сразу понял, какое оружие он имел в виду. Не иначе из арсенала ненормальных игрушек.

– А ключ? – брякнул я.

И брат ответил мне, точь-в-точь как Буратино в свое время на тот же вопрос ответил своему другу Пьеро:

– А это ты видел? – и сунул мне под нос ключ от трюма с игрушками.

Сказать, что я прибалдел, – это очень мало! Я дар речи потерял. К счастью, ненадолго.

– Где ты его взял? Украл?

– А где ты его взял? В первый раз? – ехидно спросил Алешка. – В киоске купил?

Ну что тут возразишь?

Но Алешка, хоть и бывает вредным, но бывает и добрым. Причем гораздо чаще. И он сразу меня успокоил:

– Я, Дим, его честно нашел.

– В кармане капитанского кителя? – усмехнулся я.

– В капитанском сапоге.

И тут Лешка мне все объяснил.

– Я, Дим, думал, думал – куда бы он мог спрятать ключ? И стал на его место…

– Это как?

– Это так! Раз ключ нашелся в сапоге, раз уж близнецы в него лазили, то во второй раз уже не полезут. А полезут в какое-нибудь другое место, куда еще не лазили. А там, где они уже лазили…

– Хватит! – Я зажал уши от всех этих «лазили – не лазили». – Я понял!

Я только одного не понял: почему залезть за ключом в карман это плохо, а в сапог – не очень?

Однако не время об этом думать. Время захватывать судно.

Еще больше разворошив мяукающие, вопящие и пищащие коробки, мы выбрали себе по пистолету и автомату для пейнтбола и стали запасаться боеприпасами. Припоминая папины сведения.

Алешка набрал себе красных шариков.

– Буду метить всех членов этой преступной группировки, – заявил он непримиримо. – Чтобы ни один из них не ушел от ответственности.

Ну да, краска-то несмываемая!

А я отобрал кое-что посерьезнее. Во-первых, из коробки с неисправными головоломками я взял два сцепленных замысловатых кольца, похожих на наручники. Эта головоломка так и называлась «Расцепи колечки». Но расцепить их было невозможно. А во-вторых, я разыскал тугие шарики из сплошной резины. Они были плотные, как хоккейная шайба, и такие же тяжелые. Закатишь врагу в лоб – мало не покажется, как папа говорит.

Мы набили «патронами» карманы и магазины нашего оружия и пошли захватывать корабль.

– С кого начнем? – деловито спросил мой братец. Так деловито, будто каждый день только этим и развлекается.

– С главаря, – сказал я.

– Илюши нет здесь, – с сожалением вспомнил Алешка. – Берем капитана.

И мы остановились у дверей капитанской каюты. Не скрою, было страшновато. Но чувство долга укрепляло наше мужество.