Как вспоминает Сен-Симон, «недовольство было тотальным и ужасным. В стране не осталось богатого человека, который не считал бы себя лишившимся средств, и не осталось бедных, которые бы не думали, что их положение стало как у попрошаек». Доверие к банкам и бумажным деньгам было подорвано надолго. Во Франции долгие годы даже не предпринимались попытки выпустить банкноты или ввести банковские депозиты.

Проходит время. Скитавшиеся по миру Мефистофель и Фауст возвращаются ко двору императора. Там начался развал, несостоятельную власть сменило безначалье:

***

Гёте знал предмет не понаслышке: он в течение десяти лет служил министром финансов при дворе герцога Веймарского и приложил немало усилий, чтобы отговорить герцога от введения в оборот бумажных денег. Он с недоверием относился к банкам и в своем доме в Веймаре хранил мешки с золотом.

Современник Лоу – французский философ и писатель Шарль Монтескье выступил с критикой политики Лоу в «Персидских письмах» (1721). В письме СXLII приводится «отрывок из сочинения древнегреческого мифолога», в нем рассказывается, что на некоем острове у бога ветров Эола родился талантливый ребенок, который «в возрасте четырех лет так превосходно различал металлы, что, когда мать дала было ему вместо золотого латунное кольцо, он заметил обман и швырнул кольцо наземь». Когда ребенок подрос, «отец обучил его секрету загонять ветры в бурдюки, и он стал продавать их путешественникам». Ветер в бурдюках – бумажные деньги.

Во время своих скитаний юноша узнал, что в Бетике (Франции) «повсюду блестит золото, и устремился туда». Сатурн (Людовик XIV) оказал ему сухой прием. «Но когда этот бог покинул землю» (король умер), молодой человек призвал народы Бетики поверить ему, покинуть «страну презренных металлов» и переселиться «в царство Воображения». «Развязал он несколько принесенных с собою бурдюков и раздал свой товар желающим». Он предлагает каждое утро представлять, что за ночь богатство удвоилось, платить кредиторам из воображаемой сокровищницы и, наконец, просит позволить его воображению руководить народом. Каждое утро он станет показывать «объявление», которое будет служить источником богатств, умножит приданое жен, наследство детей, содержание слуг, «обеспечит великолепие колесниц, роскошь пиров, многочисленность и благосостояние любовниц». Речь в данном случае шла о котировках Compagny des Indes. Через несколько дней он меняет призывный тон на приказной и велит сдать припрятанное золото в казну, а иначе, клянется он «священными своими бурдюками», народ будет наказан. Приказывает он и расстаться с драгоценными камнями и вернуть сокровища из-за границы. Взамен обещает «все наилучшее», что есть в его бурдюках.

Ключевым для успеха схемы Лоу было доверие к бумажным деньгам, а оно стало исчезать из-за инфляции. Банкноты все чаще предъявляли к обмену на золото. Принц Конти обменял на него «три повозки денег», подсуетился и герцог Бурбонский. Лоу понимал, что с его ограниченными резервами выпускавший банкноты Bank Royal не выдержит роста спроса на золото, и зимой 1720 года издал ряд драконовских указов, ограничивавших обмен банкнот на золото и покупку драгоценных камней (чтобы ради этого не продавали акции). Указы запрещали публике носить украшения с драгоценными камнями в публичных местах, а золотых дел мастерам – изготавливать изделия из золота, монетами можно быть расплачиваться только за мелкие покупки, золотом и серебром запрещалось погашать долги, даже суверенные, чеканка золотой и серебряной монеты прекращалась.

Чтобы побороть нелегальное хождение золота, в нем и в серебре было запрещено хранить сбережения. Франция стала полицейским государством. Полиция получила право входить в любой дом в любое время и обыскивала дома в поисках денег. Поощрялись доносы – информаторам обещали премии, слуги стали доносить на господ. Обнаруженные монеты конфисковывали и назначали штраф в размере 100%. За утайку денег можно было угодить и в тюрьму. Обыскали и дома принца Конти и герцога Бурбонского, но ничего не нашли.

У Монтескье история заканчивается тем, что молодой человек сначала отнимает половину богатств народа, но ему этого кажется мало, и вот «тотчас три четверти богатств бесследно исчезло». Скорее всего, речь о падении котировок Compagny des Indes, последовавшая конфискация заработанного на биржевой игре у лиц низкого происхождения была уже не его рук делом.

Обличительный пафос Монтескье разделяли не все. Герцог Сен-Симон характеризует Лоу как вежливого, хорошего, уважаемого человека, которого «не отравили ни слава, ни богатство и чьи манеры, экипажи, стол и мебель не вызывали скандала». О Лоу благожелательно отозвался и Чарлз Маккей, автор книги «Наиболее распространенные иллюзии и безумства толпы» (1841): «С благородством большим, чем можно было ожидать от человека, который большую часть своей жизни был явным авантюристом, он отказался от собственного обогащения за счет разоренной нации… он ни на секунду не сомневался в конечном успехе своих проектов, призванных превратить Францию в богатейшую и влиятельнейшую страну Европы… Он не запасся столовым серебром или ювелирными изделиями и не перевел… никаких денег за границу. Все его состояние, кроме одного алмаза… было вложено во французские земельные угодья; и когда он покинул эту страну, то сделал это почти нищим. Один этот факт должен был спасти память о нем от обвинений в мошенничестве, столь часто и столь несправедливо выдвигаемых против него».

Заслуги Лоу оценил и Петр I. Как пишет современный российский историк Павел Лизунов, «Петр I хотел пригласить Лоу и повелел приготовить наказ, который сам правил вчерне и согласно которому Лоу предлагались княжеский титул, чин действительного тайного советника, звание обер-гофмаршала, орден Святого Андрея Первозваного, две тысячи крестьянских дворов, право строить укрепленные города, населять их иностранными манафактуристами. Ему также предлагалось, если пожелает, „рудокопные дела, такожде персидскую торговую компанию в российском государстве сочинить и учредить“. За все это была определена сумма в размере „токмо одного мильона рублей или по той цене серебром в его церского величества казну“». К сожалению, история умалчивает, почему эта сделка не состоялась: приглашение не было передано или Лоу его отклонил?

Остаток жизни Джон Лоу провел в Италии, где содержал семью игрой в карты – он был необыкновенно удачливым игроком. В 1729 году он умер в Венеции, где и был похоронен. Жена его умерла в Брюсселе в нищете.

Согласно одной из теорий длинных экономических циклов, за всю историю экономического развития случилось всего пять волн технологических инноваций, и все они в фазе агрессивного инвестирования сопровождались финансовыми пузырями. Первым таким «большим взрывом» считается промышленная революция 1770-х в Англии, связанная с развитием производства хлопковых тканей, вторым – изобретение в Англии в 1820-х годах парового двигателя, положившее начало эпохе пара и железных дорог.