– Пугаешь?

– Абсолютно серьёзно.

Андрей поднялся, смял в кулаке едва начатую пачку сигарет, выбросил в мусорное ведро. Курильщику со стажем бросить тяжело, видимо – допекло.

– Считай, с сегодняшнего дня бросил. Дальше что?

– Запиши телефон, после праздников созвонимся, придёшь в клинику, обследуем, а там видно будет.

– Ноги новые пришьёте? – пошутил Андрей.

– Возможно, заменим участки поражённых сосудов. Ноги мёрзнут?

– Даже летом в тёплых носках. – Поставишь на ноги, новую машину за полцены продам, – пообещал Андрей.

– Ловлю на слове.

Андрей перезвонил через день. Мужчины по врачам ходить не любят, пока не допекло. Видимо, Андрея достало. Договорились на завтра, к тринадцати часам. К этому времени врачи разгружаются от операций, перевязок, писанины.

Никита провёл Андрея по исследованиям – кровь на МНО, на сахар, ультразвуковое исследование сосудов, реовазография. Вердикт был неутешителен – облитерация артерий нижних конечностей, без операции не обойтись. Поговорили в ординаторской.

– Знаешь, Андрей, я не сосудистый хирург. Оборудование сложное нужно, рентген-хирургическое, навык, расходники. Но обещаю в ближайшее время нужного человека найти и договориться.

– Буду ждать.

Андрей ушёл в расстроенных чувствах. Да и кто радуется, узнав о предстоящей операции? У Никиты уже был знакомый из отделения рентгеновской хирургии. Не откладывая в долгий ящик, позвонил, объяснил ситуацию, зачитал заключения.

– Наш пациент. Завтра подъехать сможет?

– В его интересах.

– Платёжеспособен? Мы оперируем при наличии квот, но их выбивать долго и муторно. А за наличку без очереди.

– Заплатит.

– Тогда замётано, жду.

Никита тут же Андрею перезвонил, сообщил номер телефона и имя-отчество хирурга.

– Шустро ты.

– Ситуация у тебя не терпит промедления.

На следующий день Никита закрутился. Поступил экстренный пациент с мезентеральным тромбозом. Оперировал профессор, ассистировал Никита. Состояние тяжёлое, пациент болел несколько дней, вычитал в Интернете похожие симптомы, сам пил лекарства. А в итоге – тромбоз сосудов кишечника, часть которого просто омертвела. Удалить пришлось едва ли не половину тонкого кишечника. Но выполнить операцию, пусть и удачно, это половина дела. Надо ещё выходить после операции. А это уже заботы только Никиты.

Домой ушёл поздно, пока состояние оперированного пациента немного стабилизировалось. Звонить Андрею поздно, лёг спать. Утром снова в клинику, до обеда не присел. Уход за дренажами, промывка, перевязка. Но отошёл пациент. Щёки не розовые, но уже и не пепельно-серые. К обеду об Андрее вспомнил. Как-то нехорошо получается, направил знакомого и не поинтересовался итогом. Набрал номер, Андрей ответил, голос бодрый. Никита поздоровался:

– Как ты?

– В палате. Сегодня прооперировали. Я думал – общий наркоз, отходняк. По одному уколу местного обезболивания, я с хирургом разговаривал во время операции. А послезавтра, если всё хорошо будет, уже выпишут. Представляешь – у меня пальцы на ногах тёплые!

– Я за тебя рад. А ты не хотел, боялся.

– И, правда – боялся. До чего медицина дошла! А всё ругаем!

– Это ты давно в поликлинике в очереди не сидел. Да не в Москве, а где-нибудь на периферии.

– Это да.

– Я вечером перезвоню, я с работы, забот хватает.

Хм, Андрей явно в эйфории был, операцию легко перенёс. Он закончил работу. У хирургов рабочий день шесть часов, правда – вовремя уходить с работы удавалось крайне редко. То перевязку сделать надо, то в палату зайти, проверить, как там послеоперационный пациент, подбодрить. Пациенту страшно. Вырван из обычного окружения, после операции болеет, вокруг чужие люди. Зачастую у персонала лица безразличные. Не потому, что равнодушные, маска это. Больному нельзя показывать чувства, иной раз врачу понятно, что не жилец пациент – рак в последней стадии или другое запущенное заболевание. Но не должен пациент увидеть в глазах врача приговор. Доктор надежду на исцеление вселять должен. Поэтому зайти к пациенту, сказать слова поддержки, приободрить, Никита не считал пустой тратой времени. Вот и сегодня освободился уже в пятом часу. Постоял на крыльце клиники. Позвонить Андрею? А почему самому не проехать? Так и поступил. Как посетитель верхнюю одежду в гардероб сдал, надел бахилы и разовую накидку. Нелепо чувствовать себя посетителем, если отделение хирургическое. У постовой медсестры узнал номер палаты, прошёл. Андрей его удивил. Лежал на кровати, смотрел телевизор. Удивился визиту. Так ли часто родня болезного в больнице навещает, а тут – посторонний человек. Приподнялся на кровати, руку пожал.

– Извини, что лёжа, мне велели сегодня не вставать.

– И ты извини, что передачу не принёс, я с работы сразу сюда.

– Да о чём ты? Не похудею, в отделении с голоду не помрёшь, хотя и не потолстеешь, – хохотнул Андрей.

Ну, раз шутит, уже хорошо. Никита не раз замечал. Если женщина после операции начинает собой заниматься – расчёсывается, макияж наводит, стало быть, на поправку идёт. А если лежит безучастная, дело плохо, жди осложнений. Женщины более живучие, как кошки, не зря они «кошатницы». А мужчины больше «собачники».

Посидели, поговорили с часок. Андрей спохватился.

– Заболтались, ты хоть обедал сегодня?

– Не удалось.

– Тогда иди. Выпишусь, в выходные небольшой пир устрою.

– Тебе лучше от выпивки сейчас отказаться.

– Мне сказали. Но ты-то здоров? Вот и пригубишь за моё здоровье.

– Знаешь поговорку? Кто пьёт за чужое здоровье, теряет своё!

– В первый раз слышу.

Попрощались. Никита домой пошёл. Три квартала пешком – только ноги размять. А вот воздух в Москве тяжёлый, не смог, как в Лондоне или Пекине, но и свежим назвать нельзя. После работы и пешей прогулки аппетит зверский. Сварил вареники с творогом, подумав, ещё и сосиски. Под поздний ужин новости посмотрел.

День проходил за днём. И каждый не похож на предыдущий. Разные пациенты, разные болячки, разные операции. Прошла зима, снег стаял, весной запахло. У весны особый запах – пробуждения природы от спячки, запах надежды. В мае Никита деньги посчитал. Если сложить с теми, что за свою квартиру выручил, однушку купить можно. Не в центре, в престижном районе, со вторичного рынка, но и не на окраине или за МКАДом.

Созвонился с риелтором, телефон которого давал Артём Витальевич, договорились о встрече. Уже полгода, как рубль по отношению к доллару упал вдвое, продажи жилья резко упали.

Риелтор опросил Никиту, какое жильё он хочет? И предложил два десятка вариантов. Все со вторичного рынка, зато не новостройки на окраинах. Никита определился с ценой, остановился на четырёх вариантах.