— У чеченцев это вынужденный, отчаянный шаг, чтобы как-тоостановить волну уголовных преступлений, — сказал Дронго. — А вообще это не втрадициях народа.

— А я считаю, что правильно делают. Так и нужнорасправляться с убийцами, — горячо сказала Виола.

— Убийца Звонарева вряд ли испытывал к нему какие-то личныечувства, — осторожно перебил девушку Дронго. — Скорее он его до этого никогдане видел.

Это наверняка был наемный убийца…

— Тем хуже. Значит, этому подонку все равно, кого убивать. Ион вообще не человек, а дикое животное.

Мимо прошел какой-то сотрудник редакции, кивнув Виоле, онвошел в кабинет.

Очевидно, его вызвал сам Сорокин.

— Оставим дискуссию об убийцах, — Дронго решил перевестиразговор в другое русло, — меня интересует ваша личная оценка случившегося. Выдумаете, Звонарева убили именно из-за статьи?

— Нет, наверное. Его многие не любили, ему завидовали. Онведь был очень талантливый, молодой. И многим не нравилось, что он так быстрозавоевал место под солнцем в Москве, стал известным журналистом. А может, егоубили чеченцы.

— Почему — чеченцы? — снова не понял Дронго.

— Он много писал о войне. Писал о том, как это страшно, какбессмысленно и глупо погибали наши солдаты. И чеченцы отомстили ему за этистатьи.

— Если он писал правду, зачем его убивать? — не понялДронго. — Вам не кажется, что у нас слишком многое списывают на чеченцев?

— У меня двоюродный брат погиб в Грозном, — тихо сказаладевушка. — Мне не за что их любить. Ведь они убивали наших ребят… А вы сами нечеченец?

— Нет. Но мне кажется, вы не правы.

— А мне кажется — вы, — с вызовом бросила Виола. — Вы ведьне итальянец, верно? Слишком хорошо говорите по-русски, почти без акцента.

— Вы знали, что к вам приедет эксперт? — вдруг спросилДронго и заметил, как она вздрогнула.

"Я был прав, — подумал он с огорчением, — конечно, онавсе знает.

Секретари всегда знают гораздо больше, чем думают ихначальники".

— Кое-что слышала, — призналась Виола, и в этот момент сновапозвонил телефон.

Она сняла трубку и соединила абонента с шефом.

— Можно узнать, что именно вы слышали? — уточнил Дронго, когдаона вновь вернулась к нему.

— Павел Сергеевич считал, что нужно поручить расследованиенезависимому эксперту. Вот это и слышала.

— И вы подумали, что я именно тот самый эксперт?

— Догадаться нетрудно. По вашим вопросам. И потом… вы хорошоговорите по-русски.

— Но иностранный журналист в России должен хорошо знать языкстраны, — сказал Дронго, — вам такое не приходило в голову?

— Нет. Наших я сразу узнаю. Иностранцев тоже. У них дажепосадка головы другая. А вы как будто и не наш, и не иностранец. Словно сами посебе.

В приемную вошел Корытин и молча прошел к Сорокину. Виоланикак не отреагировала на него. Очевидно, Главный без нее связывался с нужнымиему людьми по своему селектору.

— А как бы вы охарактеризовали свои отношения со Звонаревым?— осторожно спросил Дронго. — Вы дружили, просто были коллегами или…

— Неужели еще не доложили? — удивилась Виола.

В эту секунду снова зазвонил телефон. Она сняла трубку идовольно долго говорила о поставках бумаги, которую поручили оформить некоемуШунтикову. Потом положила трубку, помолчала и вдруг просто сказала:

— У нас были с ним близкие, очень близкие отношения.

— Вы любили друг друга?

— Не знаю. Мне казалось, что да. А сейчас думаю, что мыпросто нравились друг другу. Знаете, так иногда бывает. Просто нравятся другдругу двое молодых людей. Потом к одному из них приходит любовь, и он бросаетсвоего партнера.

— Я могу узнать, к кому именно из вас пришла такая любовь?

— Не можете, — отрезала Виола. — Это не относится к убийствуСлавы. Совсем не относится.

— Извините, я не хотел вас обидеть. Скажите, у него былиличные враги или недоброжелатели?

— Кажется, нет. Ему многие завидовали, но врагов не было.Нет, никаких личных врагов у него не было. Иначе я бы знала.

— Вы давно перестали с ним встречаться? Поймите, что яспрашиваю не из праздного любопытства.

— Не помню. По-моему, он какое-то время даже встречался и сомной, и с…

Ну, в общем, это не имеет отношения к его смерти.

— Понятно. Он не говорил, что ему кто-то угрожал?

— В последнее время он со мной мало общался, как-тосторонился. Но я не слышала, чтобы ему кто-нибудь угрожал.

В этот момент Сорокин позвал к себе Виолу, и она, быстроподнявшись, прошла в кабинет шефа, оставив Дронго одного. Когда она вернулась,он все так же неподвижно сидел на своем месте.

— Извините, — сказала Виола, — работа…

— Последний вопрос. Как вы думаете, если бы ему кто-нибудьугрожал, как бы он отреагировал на угрозу? Отмахнулся, прислушался, испугался,не принял бы всерьез, рассказал бы все Главному? Как?

— Я думаю, он отнесся бы к этому достаточно серьезно, но нестал бы трусить, — подумав, ответила Виола. — Он вообще, по-моему, ничего небоялся.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — поднялся Дронго Вкоридоре его ждал Точкин. Увидев Дронго, он протянул ему несколько дискеток.

— Я все записал, — сказал он, оглядываясь по сторонам. —Только не говорите, что вы взяли их у меня. Я сказал следователю, что другихкопий нет.

Вы понимаете?

— Спасибо. Я никому ничего не скажу, — твердо пообещалДронго. — Передайте Корытину, когда он выйдет от Главного, что я поехал к себедомой. Мне нужно поработать с вашим материалом.

— Разве вы не будете говорить со всеми остальными? —удивился Точкин. — Мне казалось, что вам будет интересно побеседовать с каждым.

— Не обязательно. Если бы я предполагал, что убийцаскрывается в вашем коллективе, я бы несомненно так и сделал. Но Звонарева убилислишком профессионально, это не журналисты. Мне же нужно было в общих чертахпредставить себе его характер, возможные реакции на то или иное обстоятельство,способности по-своему интерпретировать факты. В общем, мне достаточно былонескольких человек. А если понадобятся еще какие-нибудь подробности, яобязательно вернусь в редакцию. А вот нужно встретиться с его девушкой обязательно.