— Вы хотите поговорить с ней о Славе?

— Попытаюсь, если получится. До свидания, — Дронго протянулруку журналисту.

Точкин ответил на рукопожатие, а потом неловко спросил:

— Можно еще вопрос?

— Разумеется. Что именно вас интересует?

— Метода ваших расследований. Я столько про вас слышал. Мнебыло бы интересно написать о том, как вы работаете.

— Договорились, — улыбнулся Дронго, — но только в томслучае, если я найду заказчиков убийства вашего Славы. Или хотя бы сумеювычислить, кому было выгодно это убийство.

— Вы дадите мне эксклюзивное интервью? — обрадовался Точкин.

— Обязательно дам. Но сначала я должен доказать своесоответствие вашему интересу. До свидания.

Дронго переложил дискетки в карман и пошел по коридору.Точкин смотрел ему вслед.

Выйдя на улицу, он поежился. Становилось довольно прохладно,кончались, похоже, теплые дни. Одернув пиджак, он шагнул на дорогу, чтобыостановить машину.

В те дни, когда он не обедал в ресторанах, он сам готовилсебе дома, предпочитая пакетики грибных супов, которые легко растворялись вгорячей воде.

Сидя перед выключенным телевизором, он молча обедал,обдумывая все услышанное за день. Расправившись с супом, он убрал тарелку,вытер со стола крошки, верный своей многолетней привычке, помыл посуду, чтобыне оставлять грязные тарелки на следующий день, и прошел в кабинет.Неестественная тишина комнат вдруг поразила его. После редакционной сутолокиздесь царил удивительный покой, а тот легкий беспорядок, который неизбежен вдоме одинокого мужчины, придавал некий законченный смысл его одиночеству.

Он сел за компьютер. В последние годы он пользовался всемипреимуществами технического прогресса. Два компьютера, два ноутбука, лазерныйпринтер, факс — все, без чего уже трудно было обходиться в конце двадцатоговека. Перед тем как вставить дискетки, он еще раз огляделся вокруг, словноготовясь к некоему испытанию. Поднялся, прошел в другую комнату, включилмагнитофон, на котором стояли записи любимых мелодий, и вернулся к столу. Он неотличался особой оригинальностью вкусов, отдавая предпочтение классике — Моцарт,Бах, Брамс, Рахманинов. Beликая музыка помогала ему думать. Он вернулся к столуи поставил первую дискетку.

Предстояло прослушать и переварить довольно большой объеминформации.

Обычно журналисты заносили в свои компьютеры все, чтокасалось темы статьи, все материалы, по которым статья готовилась. Здесь былидесятки цитат, сотни имен, тысячи различных и вроде бы разрозненных и несвязанных между собой фактов.

Личные записи на компьютере чем-то напоминали записнуюкнижку, в которой может разобраться только ее владелец. Постороннему глазу ониказались сумбуром.

Он работал довольно долго, пока с удивлением не обнаружил,что часы показывают без пятнадцати девять. Он прошел на кухню, включилэлектрический чайник, после чего решил сделать небольшой перерыв и посмотретьинформационную программу. Обычно он смотрел несколько информационных передач нарусском языке и ночные новости Си-эн-эн на английском. Иногда позволял себесмотреть Би-би-си, эта станция давала в большом объеме европейские и мировыеновости.

Американцы были зациклены на своих собственных новостях.Даже крупные международные новости они подавали как гарнир к событиям в самихШтатах.

Американцы, очевидно, искренне считали, что весь мир должныволновать в первую очередь только их проблемы. Хромала у них и оперативность иглубина анализа, не было оригинальной интерпретации случившегося,дискуссионного подхода к фактам и событиям.

В десять вечера он вернулся за свой рабочий стол. Количествоинформации росло, и многие интересные версии приходилось отбрасывать. Он былпохож на золотоискателя, промывающего тонны золотоносного песка. Некоторыезаписи были настолько интересны, что он снова и снова возвращался к ним,проверял факты, обдумывал их.

Когда к шести часам утра он закончил работу, за окнами былоуже светло. Он закинул руки за голову, затем поднял их вверх. Встал, чтобыпройтись по комнате. Кое-какие соображения у него уже появились. Наступало утронового дня.

Римма не переставая звонила, пытаясь выяснить, куда могдеться Вадим. Но его мобильный телефон по-прежнему не отвечал, а на все еерасспросы по другим адресам отвечали, что его на месте нет. Отчаявшись, онавышла на кухню, чтобы выпить воды, когда вдруг раздался телефонный звонок.Римма бросилась к телефону, все еще надеясь на спасительную весточку от ВадимаКокшенова. И услышала взволнованный голос Светы.

— Они уже здесь, Римма. Ищут тебя повсюду. Главный ругается,просит, чтобы ты написала объяснительную.

— Ты ему сказала, где я нахожусь? — спросила Римма,поправляя очки.

— Нет, конечно! — Света явно волновалась, нервничала. — Онраспорядился отстранить тебя от работы в парламенте за твое поведение, —сообщила она. — Теперь уже говорят, что ты приставала к этому мужику. В общем,все валят на тебя.

— Ничего, разберемся, — рассудительно ответила Римма.

Квартира Светы казалась ей самым надежным убежищем. Попавсюда, она поверила в то, что все кончится благополучно. Поэтому и предложилаподруге зайти к Ник-Нику и объяснить все случившееся.

— Обязательно. Он хочет объяснения от тебя лично. Но япостараюсь все объяснить.

Потом Свету позвали, и она посоветовала ей быстрее найтиВадима и перезвонить ей, как только появится пленка.

— Конечно, — согласилась Римма и положила трубку.

Она недоумевала, куда мог деться Вадим. Его мобильныйтелефон по-прежнему молчал. Не был отключен, а именно молчал, словно звонки недоходили до абонента. Римма разочарованно опустила трубку, и тут раздался ещеодин звонок.

Это снова была Света.

— Это я, Света. Они знают, где ты находишься. Уходинемедленно. Ключи оставь соседям. Уходи быстрее.

— Откуда они узнали? — крикнула в ответ Римма, не скрываясвоего огорчения. Видимо, в ее голосе прозвучал и упрек.

— Я не виновата, — быстро сообщила Света. — Он подошел комне и прочел телефон, по которому я говорила. Нажал на «повтор» и прочел наэкране номер телефона. Уходи немедленно. Ты меня слышишь, Римма?

— Все поняла. Я тебе позвоню, спасибо. — Она бросила трубкуи огляделась по сторонам. Дверь, конечно, крепкая, но если за нее возьмутсядюжие дяди, могут вышибить. У бабушки дверь была куда лучше. Отец передотъездом заказал настоящую сейфовую дверь, которую почти невозможно выломать.Кроме того, Рыженковы жили на втором этаже, и сюда мог влезть при желании почтилюбой, даже не особенно подготовленный человек. Второй этаж был расположен неочень высоко.