Он открыл передо мной пассажирскую дверцу, легонько подталкивая меня, заставляя двигаться, и я слегка хихикнула. Бросив сумку на пол и убедившись, что двери закрылись, прежде чем пристегнуться, я повернулась к Престону, наблюдая, как он заводил машину и выбирал варианты музыки. Он включил в плейлист The Weeknd, когда текст песен и ритмы Blinding Lights полились из динамиков достаточно громко, чтобы мы могли слышать, но достаточно тихо, чтобы при желании можно было разговаривать. Он тронулся с места и направился прочь из кампуса, свободно подпевая музыке.

Я отвернулась к окну, пряча грустную улыбку, появившуюся на моем лице. Мне нужно было время, чтобы взять себя в руки. Запри это, Милла.

По правде говоря, я скучала по нему, и мне было больно находиться так близко к нему. Мы были так близки, что я могла протянуть руку и дотронуться до него, но мысленно мы оба стояли по разные стороны моста; мы оба не хотели переходить на другую сторону или встречаться ровно посередине. И я поняла это. У каждого из нас были свои причины держать свои карты при себе.

Мое сердце колотилось, и, могла поклясться, оно стало достаточно громким, чтобы быть услышанным сквозь музыку. Наши сердца были чудовищами, вот почему наши ребра были клетками, чтобы держать их крепко запертыми.

Вторая половина дня, проведенная за отстранением от обязанностей и совместных смехом, когда мы играли в глупые аркадные игры, была очень нужна. Мы пропустили лекции, чтобы просто веселиться и жить настоящим моментом.

Престон, казалось, нуждался в этом не меньше меня, и это заставило меня задуматься, что же происходило за кулисами его жизни, раз он нуждался в этом так сильно, как я. Мы не говорили ни о чем глубоком, просто обменивались поверхностными сплетнями, которые упустили, не общаясь последние несколько лет.

Мы стояли бок о бок, соревнуясь на баскетбольных тренажерах, пока выкатывались мячи и таймер отсчитывал время. Счет Престона увеличился слишком быстро, когда я попыталась сравнять счет со своим. Я на мгновение замерла, не заботясь об игре, наблюдая за его ударом с невероятной точностью.

— Как, черт возьми, ты это делаешь? — спросила я.

— У меня хороший прицел и точность, — небрежно прокомментировал он. Я сохранила этот маленький кусочек информации в своем любопытном мозгу, пытаясь — и безуспешно — забить побольше мячей.

Вскоре после этого мы сели за стол для аэрохоккея, собрав небольшую группу подростков, которые смеялись, когда мой счет пополз вверх, пробираясь мимо защиты Престона и забрасывая шайбу. Я оттолкнула нападающего, когда игра стремительно закончилась.

— Черт возьми, да!

Я показала язык Престону, оставив нападающего на столе, когда мы отошли, чтобы дать возможность кому-то другому отыграться.

У него вырвался тихий стон. Мое тело согрелось от этого тихого звука.

— Спрячь язык, если не хочешь, чтобы я им воспользовался, — его голос был хриплым. А, ладно, ладно.

Я чувствовала себя позитивно-довольной. Обычно именно в этот момент пузырь, который мы создали, должен был пробит. Его телефон загудел, сопровождаемый нелепо звучащей мелодией звонка, заставив меня громко рассмеяться. Шум влился в его телефонный разговор, когда он прислонился к бильярдному столу рядом со мной. Я не могла расслышать, кто был на другом конце линии, но по тому, как крепко он сжал телефон, я поняла, что это был не положительный ответ.

— Да, — пробормотал он, черты его лица напряглись, когда он посмотрел на меня, прежде чем отвернулся и посмотрел прямо перед собой, ни на что конкретно. Он повесил трубку, когда сообщил, кому бы то ни было, что я с ним, и еще несколько коротких ответов.

Убрав телефон в карман, он повернулся ко мне.

— Это был Холлис. Посоветовал мне быстро избавиться от тебя, пока ты не сделала это со мной снова.

Ах, удар.

— О, — ответила я, не особо защищаясь на это.

В каком-то смысле, я думала, я это заслужила. Они были его друзьями и просто присматривали за ним. Осознание того, что они не хотели, чтобы я проводила время с Престоном или даже с ними, болезненно обожгло мою грудь. Я тяжело сглотнула, горло сжалось. Я попыталась скрыть вспышку боли на своем лице, но один взгляд на него убедил меня, что он уже увидел это. Он неловко засунул руки в карманы, явно не зная, как вести себя со мной дальше.

Прочистив горло, я мысленно отмахнулась от неловкости, которая навалилась на нас.

— Нам нужно идти, — решительно пробормотала я. Он кивнул головой в знак согласия. — Ты можешь подбросить меня до моего дома?

Тяжесть легла мне на грудь, появилось желание просто наброситься на что-нибудь, на что угодно.

— Теперь я твой личный шофер? — он пошутил, пытаясь поднять нам настроение.

Я одарила его легкой вежливой улыбкой, надеясь успокоить его. Он прищурился, изучая меня; я чувствовала себя так, словно находилась под микроскопом, прежде чем он кивнул головой в сторону выхода, и мы молча направились обратно к его машине.

Тридцать минут спустя мы подъехали к зданию моего общежития и зашли внутрь. Престон последовал моему примеру. Смех и момент, которые мы разделили ранее, были стерты и омрачены неловкостью.

Я нажала кнопку четвертого уровня, и двери закрылись, когда лифт понес нас вверх. Я сняла свою сумку с плеча в коридоре и расстегнула несколько отделений, прежде чем нашла ключи, пока Престон наблюдал за мной.

— Хочешь зайти? — пробормотала я, жалея, что не могла подобрать слов.

Какого хрена, Милла? Напряжение такое, что его можно резать ножом. Зачем затягивать?

Изучая меня с озадаченным выражением лица и явно думая о том же, он кивнул.

— Просто позволь мне проверить твою комнату. Я возьму что-нибудь выпить, а потом пойду.

Не знаю, зачем ему понадобилось проверять каждую комнату в моем общежитии, но он это сделал. Переходя из комнаты в комнату и проверяя, нет ли там чего-нибудь или кого-нибудь, я не спрашивала. Это было странно, но я сделала глубокий вдох, который, как мне показалось, застрял у меня в легких, как будто он