котором значилось: «Гауптман СС Пауль Зиберт командирован в город Львов для исполнения служебных обязанностей государственной важности…» Что там было дальше написано, не указывается. Но и процитированного достаточно, чтобы убедиться в ошибочности выдвинутых предположений. Не мог столь опытный и знающий разведчик, каким был Кузнецов, пользоваться, с позволения сказать, «липой».

Если даже в штабе отряда товарищи, которые готовили документы, и допустили бы ошибку, то Кузнецов такое «удостоверение» не взял бы. Кроме того, вряд ли бы подчеркивали те, кто готовил этот документ, что «Пауль Зиберт командирован… для исполнения служебных обязанностей государственной важности…» Ведь подобная запись у каждого вызывала бы повышенный интерес, а значит, и дополнительную опасность разоблачения разведчика.

Нельзя также согласиться и с утверждением, содержащимся в ряде очерков, о том, будто бы Кузнецов — Зиберт оставил «зажатое в руке погибшего удостоверение»[4]. Не таким был волевой и находчивый Кузнецов, чтобы, убив гитлеровца, не вырвать из рук мертвого врага опасную для себя улику!

Если даже признать возможной такую нелепую оплошность, то как в этом случае объяснить тот факт, что уже после того, как Кузнецов расшифровал себя, он свободно разгуливает по городу, в котором гестапо все поставило на ноги, так что даже «птица не пролетит». Зиберт же через неделю после мнимого его разоблачения появляется во Львовском театре на совещании «высших представителей власти», а на следующий день вновь появляется в центре города и стреляет в одного из гитлеровских главарей на Львовщине — Оттона Бауэра.

Из всего этого видно, что утверждение о недоброкачественном удостоверении надуманно. Неправильно и то, что подполковник Петерс разоблачил Зиберта. Ведь и Медведев пишет в своей книге: «Из-за документов у нас не было ни одного провала».

…Январским утром 1944 года к контрольно-пропускному пункту на Подзамче во Львове подъехал серого цвета «фиат». Человек, сидевший рядом с водителем, опустил боковое стекло и протянул дежурному офицеру удостоверение. Внимательно изучив «зольдатенбух» и командировочное предписание, старший военного патруля жестом разрешил гауптману следовать дальше. Машина рванулась с места и покатилась улицами древнего украинского города, который немцы переименовали в Лемберг. Начался львовский период деятельности Кузнецова.

В одном из очерков о замечательном советском разведчике есть такие слова: «Сведения о работе группы Кузнецова во Львове чрезвычайно скупы и, чего греха таить, иногда путанны. Поэтому объективней всего об этом периоде могут сказать документы и свидетельства очевидцев, теперь уже ставшие документами». С этим нельзя не согласиться. Поэтому именно в таком ключе мы и поведем свой рассказ о последних днях Николая Ивановича Кузнецова.

6 января 1944 года во Львов под видом бандеровцев была направлена группа советских разведчиков численностью 21 человек под командованием Б. Д. Крутикова[5]. В задачу группы входило организовать явки, подобрать надежных людей, подготовить конспиративные квартиры.

Среди бойцов этого небольшого отряда был и Б. П. Харитонов. Его не случайно включили в группу. До войны он жил во Львове, где учился в школе военных переводчиков. Кровавый рассвет 22 июня лейтенант Харитонов встретил на границе. Раненого пограничника гитлеровцы захватили в плен и заключили в лагерь для военнопленных. Из лагеря ему удалось бежать. Скрываясь в лесах, стал партизаном. С февраля 1943 года Харитонов был бойцом отряда Медведева.

— …Я шел по улице Академической во Львове, — вспоминает Борис Петрович. — И вдруг сердце екнуло. В нескольких метрах впереди, возле приткнувшейся к бровке тротуара автомашины, стоял Грачев! Да, это был он. В длинной серо-зеленой шинели и низко надвинутой на лоб офицерской фуражке.

Я едва удержался от того, чтобы не закричать от радости и не броситься к нему навстречу. Наши глаза встретились. В первое мгновение в глазах Грачева мелькнула ответная радость, но они враз стали серьезными, даже холодными и секунду-две так пристально смотрели на меня, будто он очень хотел что-то сказать своим взглядом или о чем-то предупредить. Потом он перевел взгляд на прохожих за моей спиной, и мне подумалось, что он заметил что-то подозрительное. Не хвост ли за мной?

Не замедляя шага, я прошел мимо, совсем рядом с ним. Подойти к нему, переброситься несколькими словами я не имел права. Это он, немецкий офицер, окриком или движением пальца мог подозвать меня к себе, накричать, избить, арестовать, даже пристрелить на месте. Я же не мог посметь обратиться к завоевателю.

Очень хотелось оглянуться, еще раз посмотреть на своего товарища, выяснить, что же могло насторожить Грачева, понять, почему он не остановил меня, не сказал ни слова. Ведь знает же он, как нужен был мне этот контакт!

Дошел до угла. Здесь у табачного киоска толпились несколько человек, покупали по талонам сигареты. Остановился и я, заговорил с одним из парней. Теперь можно было осмотреть все, что до этого было за спиной.

Грачев все еще стоял на тротуаре возле машины. Сквозь ветровое стекло была видна фигура сидящего за рулем шофера. На тротуаре не так уж много прохожих. Из всех, кто шел следом за мной, никто подозрений не вызывал, ни один не остановился, не задержался. Хвоста за мной вроде не было.

Почему же Грачев тогда не остановил меня, не сказал ни слова? Это и до сих пор для меня остается загадкой, — заканчивает свой рассказ Б. П. Харитонов.

Это произошло 30 января 1944 года. А на другой день по городу разнесся слух: в штабе на Валовен-штрассе какой-то немец застрелил начальника штаба авиационной части Ганса Петерса.

Позже были обнаружены документы архива львовского гестапо и полевой жандармерии, брошенные в паническом бегстве от наступающей Красной Армии гауптштурмфюрером СС Краузе, а после войны в лагере для немецких военнопленных был выловлен и сам бывший шеф гестапо города Львова, начальник IV отдела зихерхайтсполицай (полиции безопасности) «дистрикта Галиция» Петер Христиан Краузе, скрывшийся под именем Германа Рудаки. Военный преступник был взят в плен советскими войсками 9 мая 1945 года. Это он 31 января 1944 года докладывал начальнику управления полиции безопасности дистрикта Галиция оберштурмбанфюреру СС Витиске о невероятном событии, происшедшем в этот день во Львове.

Позже тот же Краузе направит следующий рапорт Институту криминалистики и судебной медицины в Кракове. Указанное событие в нем будет выглядеть так:

«31.1.1944 года, около 17 часов 20 мин., в Лемберге, в доме военно-воздушных сил, Валовенштрассе, 11а, был убит подполковник Ганс Петерс.

Около 17.00 час. того же дня неизвестный в форме гауптмана без разрешения посетил указанный дом.

Он был задержан охраной дома и доставлен к подполковнику Петерсу. При проверке его командировочного удостоверения мнимый гауптман, который назвал себя Паулем Зибертом, тремя выстрелами в упор застрелил подполковника Петерса и незаметно исчез.

На месте