этот внешне невозмутимый, по-видимому незаурядного ума эсэсовец. Не занимая вроде бы никакого официального поста, Ортель пользовался в гестапо и СД огромным влиянием. Известно было лишь, что Ортель числился шефом какой-то лечебницы или лаборатории, находившейся на Дойчештрассе.

«Центр» ставил задачу: найти ключ к разгадке тайны матерого гитлеровского разведчика. А что Ортель был именно таковым, свидетельствовало и его звание — штурмбанфюрер СС, — соответствующее чину майора в армии. В двадцать восемь лет так высоко подняться в СС можно было исключительно за какие-то особые заслуги.

Впервые они встретились у пани Лели. Как Ортель туда попал — это тоже загадка. Видимо, подсказали свои люди из СД, где кузины числились осведомительницами. Он вошел в комнату, высокий, стройный, в черном мундире, на котором тускло поблескивало серебряное шитье эсэсовских знаков различия. Галантно раскланявшись с присутствующими, гость представился:

— Пауль Ортель.

Зиберт на правах хозяина дома вышел навстречу и с приветливой улыбкой протянул ему сильную руку. Их взгляды встретились. Небольшие серые глаза Ортеля смотрели умно и настороженно.

«Так вот ты какой, загадочный штурмбанфюрер», — подумал про себя Кузнецов и, громко приветствуя гостя, пригласил к столу.

За годы чекистской работы Кузнецов научился довольно быстро разбираться в людях, нащупывая слабые стороны каждого. Но на этот раз случай был исключительный. Разведчик чувствовал, что с «коллегой» игра будет не из легких. Надо мобилизовать всю свою волю, действовать предельно осторожно, чтобы разгадать настоящее лицо врага. Кузнецов понимал, что опытный разведчик Ортель не оставит без внимания ни одного неверного жеста или слова. За этим вечером последовали другие, и вскоре Кузнецов почувствовал, что и он сам чем-то заинтересовал штурмбанфюрера.

Ортель стал приглашать Зиберта в компании. Казалось бы, все шло нормально. В их беседах не затрагивалось никаких служебных тайн, равно как и не было нескромных вопросов, — ничего такого, что могло бы насторожить опытного, видавшего виды эсэсовца. Это были ни к чему не обязывающие разговоры о жизни, о женщинах, даже об искусстве, но какое-то чувство настороженности, словно идешь по краю крутого обрыва, все время не оставляло Кузнецова.

Однажды в ресторане Ортель подозвал к себе какого-то человека и заговорил с ним на чистейшем… русском языке. Говорили они недолго и о каких-то пустяках, но Кузнецов, весь внутренне напрягшись, боялся пропустить хотя бы одно слово.

— Вы знаете русский? — Задавая этот первый за все время их знакомства вопрос, Кузнецов ничем не рисковал. Он был естествен в создавшейся ситуации.

— Давно им занимаюсь, дорогой Зиберт. А вы что-нибудь поняли?

— Так, пару слов. Я знаю всего несколько фраз по военному разговорнику.

— Могу похвастаться, что говорю по-русски совершенно свободно. Имел возможность не раз убедиться, что ни один Иван не отличит меня от своего компатриота. Разумеется, если на мне не будет этой формы…

Ортель расхохотался, но в его смехе слышалось затаенное злорадство.

— Пауль, вы производите впечатление человека, который умеет хранить чужие тайны, — внезапно став серьезным, продолжал Ортель. — Так знайте, перед войной я какое-то время жил в Москве.

— Что же занесло вас туда? — небрежно бросил Зиберт.

— О! Не подумайте, что желание помогать большевикам строить коммунизм, — загадочно улыбнулся эсэсовец…

Так первая завеса над тайной «лечебницы» доктора Ортеля была приоткрыта. Теперь нетрудно было догадаться, что за «операции» в ней происходят. В «Центр» ушло сообщение о разоблачении гитлеровского агента. Сообщались его приметы. Москва требовала не спускать глаз с «лечебницы на Дойчештрассе» и ее хозяина.

С каждым днем Кузнецов все больше убеждался, что за внешней респектабельностью фон Ортеля скрывается страшный и хитрый враг. С убийственной откровенностью и цинизмом говорил Ортель за рюмкой коньяка о верховодах рейха. Подслушай кто-нибудь из соглядатаев, которыми кишело все вокруг, этот разговор — обоих бы не минула петля.

Это, конечно, было проявлением расположения эсэсовца к несколько наивному и доверчивому «офицеру-фронтовику». Но Кузнецов по-прежнему был очень осторожен со штурмбанфюрером, каждую минуту готовый к какому-либо подвоху. Чутьем разведчика он угадывал, что если Ортель действительно заинтересован в привлечении боевого офицера к каким-то своим темным делам, то он первым должен чем-то проявить свое расположение. И не ошибся.

На одной из встреч Ортель обратил внимание Зиберта на то, что его невесту Валентину подозрительно «обхаживает» майор Гиттель. При этом Ортель доверительно сказал Зиберту:

— Я встречал этого парня в «доме Гиммлера» на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине. Очевидно, вам не нужны дальнейшие разъяснения.

О том, что Зибертом заинтересовался «рыжий майор», как называли за глаза Гиттеля сослуживцы, сообщила и Лидия Лисовская. Майор учинил ей форменный допрос. При этом он интересовался, не употребляет ли Зиберт английские слова.

Кузнецов стал догадываться: «Видимо, Гиттель заподозрил во мне английского шпиона».

Потом они встретились с Гиттелем «случайно» в ресторане, и тот предложил Зиберту отведать сибирских пельменей. При этом очень изучающе смотрел на него. Так дальше продолжаться не могло. Запросили «Центр» и получили приказ: «Пойти на встречу с Гиттелем и попытаться использовать свидание на пользу советской разведке». Они «выяснили отношения» на квартире у Хуберта Гляза. Здесь гитлеровец был ликвидирован, но до этого Кузнецову удалось выяснить, что Гиттель, заподозрив в Зиберте агента Интеллидженс сервис — английской секретной службы, — попытался «навести мосты», чтобы переметнуться с тонущего корабля к новым хозяевам. Он также «уточнил» настоящую роль Ортеля, представляющего в Ровно высшие круги гитлеровской разведки.

В тот же вечер Зиберт встретился с Ортелем в казино. До прихода Кузнецова штурмбанфюрер успел выиграть двести марок у летчика-подполковника, был по этому поводу в хорошем настроении, а потому особенно откровенен:

— Такому человеку, как вы, Зиберт, нужны друзья, способные оценить вас по достоинству.

Фон Ортель умел производить эффект:

— Думаю, что должным образом расцените мое расположение к вам после того, как в скором времени я познакомлю вас с моим большим другом Отто Скорцени.

— Скорцени?! — воскликнул Зиберт.

— А почему бы нет? — Фон Ортель явно наслаждался произведенным эффектом. — Отто — мой старый приятель и сослуживец. У нас с ним и сейчас есть кое-какие общие дела…

Кузнецову, разумеется, было хорошо знакомо это зловещее имя. Вот уже несколько месяцев, сопровождаемое самыми громкими эпитетами, оно не сходило со страниц фашистских газет и журналов.

Когда Зиберт и Ортель снова встретились в казино, штурмбанфюрер напомнил о своем предложении и пообещал в скором времени познакомить Зиберта с Отто Скорцени, вместе с которым ему, фон Ортелю, предстояло выполнить какую-то важную операцию.

О характере операции трудно было предположить что-либо определенное. Но эта связь Ортеля со Скорцени ничего доброго не предвещала. И вдруг Ортель исчез из Ровно. Исчез так же загадочно, как появился и как жил в