решётки, завопил во всю мощь лёгких. – Суки! Уберите это дерьмо отсюда! Мы честные бандюги, а от таких ещё и запаршиветь можно!

Из-за крика я едва услышал, как Данко застонал. Но даже такой скромный признак жизни вынудил меня ухватить его под мышки и поскорее оттащить в самый далёкий уголок. Оттуда я и смотрел настороженными глазами перепуганной мыши на остальных восемнадцать заключённых и молил да проклинал всё на свете, чтобы только ко мне никто не подходил больше! На этот раз вселенная вроде как меня услышала. Ночь прошла спокойно. И до того, как на другой день зазвонил полуденный колокол, всё было относительно мирно и тихо.

***

– Эй, твари!

О том, что не стоило бы смотреть на выкрикивающего такое обращение, я понял слишком поздно, а потому уже успел поднять взгляд. И по итогу не стал его поспешно опускать. Всё равно седеющий мужчина приковывал к себе внимание. Во‑первых, на нём были командирские доспехи, а на сгибе руки покоился шлем с вычурным алым пером. Во‑вторых, он обладал аурой, свойственной умеющим управлять энергиями.

– Шишка какая-то пожаловала, – шепнул возле моего уха Данко, и я недовольно покосился на него.

Мы сидели рядом, и я точно также видел, что происходит!

– Ну, – продолжил незнакомец. – Кто здесь маг?

– Это к тебе, – так же тихо пояснил лучник.

– Чего ко мне-то сразу?

– А кто у нас маг?

– Да ты посмотри сколько народу!

– Угу. И каждый из них маг вылитый. Прям, на лице, сука, способности написаны.

– Кто-то из тех хлюпиков, – указал на нас пальцем тюремщик. – Остальные, зуб даю, нет… Наверное, этот постарше. Он посолиднее выглядит.

– Нет-нет, это он маг! – тут же предательски ткнул в меня пальцем мой соратник.

– Ты маг? – свысока спросил мужчина звонким голосом.

– Я, – робко ответил я и, чтобы скрыть страх, немного изменил позу – перестал настороженно глядеть, а вытянул ноги и облокотился спиной о холодную стену.

– Какой мальчишка!

Странный тип в доспехах недовольно поморщился. От этого его морщины стали ещё более глубокими. А затем он приказал тюремщику открыть камеру, отдал ему свой шлем, а сам уверенно и без страха вошёл внутрь да подошёл вплотную ко мне.

– Я господин Марыск. И либо давай на колени, либо нормально вставай, когда я разговариваю с тобой! – я послушно поднялся и замер. – Отвечай, какая у тебя специализация?

– Я. Я это… Я маг.

Да я мямлил. Да! Я не мог подыскать нужного ответа потому что! Признавать себя варщиком зелий мне не хотелось, ибо это было ниже моего самолюбия. Прочая доступная для меня магия была ещё слишком примитивна. Не мог же я сказать, что вовсю специализируюсь на умелом использовании крох своих истинных возможностей, так как мечтаю о власти над вселенными и были времена, когда я де являлся лучшим за всю историю Чёрной Обители неофитом по трансмутации?!

Никак не комментируя моё красноречие, господин Марыск стянул с левой руки перчатку, положил ладонь мне лоб и заключил:

– Ты недавно занимался целительством. Кого ты лечил?

– Его, – я глянул на Данко.

– Хорошо, я вижу следы воздействия. Хм, достаточно умелая работа для твоего возраста. Что ещё можешь?

– Я с воздухом дружу. Могу шар энергетический.

– Давай шар. Максимально мощный.

Просьба показалась мне странной. Очень странной. Но я послушно расправил ладонь и хвастливо создал в ней сгусток сверкающих искорок. И замечу, интуиция меня не подвела. Сделал я это зря. Абсолютно зря! Мощная лапа Марыска накрыла мою руку и энергия, обжигая, вернулась обратно в моё тело. От боли я истошно закричал.

– Ты понял, кто я?

– Ты инквизитор!

Этот человек садистски мешал перекрытию каналов, по которым в меня поступала сила стихий. Так что, по ощущениям, от переизбытка её мои кости начали крошиться. Ноги подкосило, и я бессильно упал, корчась в муках.

– Если понял, то скажи – да, господин Марыск.

– Да, господин Марыск!

Стоило простонать эти слова, как всё. Боль кончилась так же быстро, как началась. Однако я прекрасно чувствовал, что меня так и не «сняли с крючка». В любой момент всё могло перемениться.

– Ты повинен в нападении на офицера при исполнении и теперь обязан отработать свою вину. Суд постановил, что последующие полтора года ты проведешь на каторге в шахтах Озриля.

Мужчина выжидающе поглядел на меня, но на этот раз я никому не говорил, что кто‑то там не прав.

Хватит. Научился.

– Я здесь для объяснения простой истины – маг ты или нет, но своего наказания ты не избежишь. Ты понял это? Ты понял почему валяешься у меня под ногами?

– Да, господин Марыск.

– А я полагаю, что ты плохо понял.

Он наклонил ко мне своё морщинистое лицо, похожее на морду какой-то хищной твари, и вернул пытку болью. Ох, и давно мне не приходилось ощущать подобного! Так что я орал во всю глотку, пока он не остановился. Наверное, с минут пять вопил. Или же просто время в мучениях для меня растянулось?

– Вот так я буду обращаться с тобой, если ты проявишь непослушание. Ты будешь покорно работать, ценя оказанную судом милость. Иначе я заберу тебя в Башню Инквизиторов и там уже неторопливо прибью.

Меня затрясло. Я не привык к такому отношению к себе. Я никогда не был рабом, во всяком случае рабом второсортным. Тьма приказывала мне, но подчиняла иначе. То была связь сеньора и верного вассала. А тут меня принуждали подчиняться против воли, как… как какого-то бесталанного шарлатана!

– Ты понял?

Я едва смог собраться и прошептал:

– Да, господин Марыск.

Мужчина довольно хмыкнул, выпрямился и потрепал меня по волосам.

– Я смотрю, ты, парень, поумнее многих взрослых будешь. Но твоя молодость не помешает мне наказывать тебя. Ты понял?

– Да, господин Марыск.

– Действительно молодец.

С этими словами он наконец-то отошёл от меня, взял свой шлем у тюремщика и, не оглядываясь, ушёл. Я ощущал, как с каждым его шагом медленно выходит из моего тела «крючок». На расстоянии сила любого инквизитора сходила на нет.

– Угу, – задумчиво буркнул Данко. – Так вот как тебя, сука, оказывается можно вынудить вежливость проявлять и впахивать на благо общества.

– Причём тут работать? Причём тут впахивать? – приподнял я брови и, зевая, напоказ вальяжно растянулся на полу. – Я всего лишь отвечал ему так, как он хотел. А работать? Не. Это уж слишком напряжно.

Мой отдых прервало время скудного обеда, состоявшего из воды и жидкой похлёбки. Наверное, я бы не расстроился, если бы её у меня отобрали, но сокамерники отчего-то не стали надо мной издеваться