Хотя пока кажется, что это она надо мной издевается.

Только бы знать наверняка, что не виновата… Я бы ее на руках носил. Она же будто воплощение моей мечты. Миниатюрная босоногая хозяюшка, привносящая в мою холостяцкую берлогу уют одним своим присутствием.

А как ей идет моя рубашка… Особенно поверх нагого тела. Хотя ей, наверно, вообще все идет. Хоть в половую тряпку заматывай.

Эта чертова рубашка… У меня все моторные функции отказали, пока я наблюдал за ее утренними манипуляциями. Как она ловко Витька на место поставила. В доме прибралась. Завтрак мужу с похмелья приготовила. Умница девочка…

Я добьюсь. Если понадобится, пытать буду этого Витиного дружбана и всех причастных. Но не успокоюсь, пока не получу достоверных ответов.

Пока же все по-прежнему складывается против нее. И ветер дует с разных сторон. Но выработанное долгими годами чутье нашептывает, что как-то слишком уж ладно он дует. Похоже, надо смотреть шире…

Трясу головой, осознавая, что отвлекся от своей первоначальной цели. Надо притушить похоть, чтобы она не зашоривала мне глаза. Смахиваю с лица воду и пытаюсь сконцентрироваться. Не выходит. Долбаная чуйка, сеющая ложные надежды, сбивает весь настрой.

Стоп, Глеб. Ну кто она такая, чтобы ее захотели подставлять? Я еще понимаю — Витьку. Он как верный пес, и, подставив его, меня фактически лишили бы правой руки. Ну, Лару. Все же единственный родственник. Это нехило подкосило бы меня.

Но Аня… Я ее, по сути, знал всего несколько дней. И то, насколько она для меня ценна, понял слишком поздно. Значит, до Заболотского и его людей эта инфа ну никак не могла дойти.

В том мире чувства к «бабам» нередко воспринимаются, как признак слабости. И пусть многие из верхушки давно обзавелись семьями, их жены по большей части выполняют функцию украшения. Обвесят баб вырвиглазными цацками, желая показать свой статус, но никакой ценности эти куклы не имеют.

Еще пацаном был, когда у босса жену в заложники взяли в попытке надавить. Мы нашли гадов. И жену его нашли. Так он ее собственными руками пристрелил. А на следующий день притащил в дом новую. Отвратительно. Надолго я тот день запомнил. Врезался в память так, что я неосознанно предпочел вовсе не иметь слабостей. Но…

Аня.

Несмотря на всю мою злость, я точно знаю, что ради нее готов убивать. Любому глотку порву, кто посмеет ей навредить. Вот только об этом известно только мне. Тем не менее эта мысль почему-то вызывает дискомфорт. Черт. Если предположить, что она все же невиновна, то сам того не желая, женившись на ней, я подставил ее под удар.

Моя прошлая жизнь не прощает слабостей. И пусть я больше не часть криминального мира, но для тех людей «бывших» не бывает. Нельзя быть бывшим членом банды. А уж тем более — бывшим главой.

Выскакиваю из душа и, наспех одевшись, спешу найти Аню. Мне сейчас просто жизненно необходимо убедиться, что она в порядке. Оказавшись в коридоре первого этажа, спешу к гостиной, когда меня словно током прошибает испуганный голосок:

— Ой, мамочки!

А черт! Нет-нет-нет…

Залетаю за угол и подскакиваю к стремянке. Ловлю бестолковую девчонку, которая норовит свалиться прямо на пол. Сердце заходится в бешеном ритме, пока я изучаю ошалевшее лицо Анюты.

— Ты в порядке? — выдавливаю, пытаясь понять, видит ли она меня вообще.

Кивает, судорожно сглатывая и прижимая к груди хромированный рог. Признаться, я вовсе не это ожидал увидеть. Но уж лучше так.

— Что это? — спрашиваю, уже догадываясь, что ответ мне не понравится.

— Л-люстра, — выдавливает испуганная Анюта.

— Я вижу, что люстра, Ань! — рычу несдержанно. — Зачем она тебе понадобилась?! Твою мать! И откуда тут вообще стремянка?!

— Принесла-сь, — бормочет Аня, натягивая неестественную улыбку. — Я хотела прикрыть… это… пулевое ранение потолка.

Дьявол. Устало прикрываю глаза, не выпуская девочку из рук. Пулевое ранение потолка она прикрыть хотела. А меня чуть удар не хватил. Она точно намерена меня добить.

— Значит, ты притащила из подвала стремянку? — закипаю я. — Полезла под потолок, рискуя моим ребенком…

— Не злитесь, Глеб Виталич, — перебивает меня бестолковая Невеличка. — Я аккуратненько…

— Аня! — гаркаю несдержанно, вынуждая ее вздрогнуть. — Чтобы не смела больше проворачивать подобное! Еще не хватало! Доктор сказал соблюдать постельный режим! Сейчас же отправляйся в кровать! Ты мне здоровая нужна! — выпаливаю я и тут же, опомнившись, добавляю: — Пока носишь моего ребенка. Поняла?

Опять губы дует.

— Ой, кто бы говорил! — ворчит она, выворачиваясь из моих объятий.

Отпускаю и гляжу ей вслед, пока она идет к своей комнате, бубня под нос:

— Вы нам вообще-то тоже в целости и сохранности не помешали бы. А вас хлебом не корми — дай какую-нибудь ерунду сделать, которая подрывает и без того расшатанное здоровье. Железо тягаете. Пьете. Злитесь, в конце концов!

Останавливается в дверях и, повернувшись ко мне, замирает в нравоучительной позе, как заправская училка.

— А это вообще-то негативно сказывается на вашем состоянии!

Аня грозит мне пальцем и прячется в комнате.

Невольно усмехаюсь. Это что сейчас было? Она меня отчитывать будет? Так это не я, между прочим, с пузом тяжести тягаю и лезу под потолок, рискуя здоровьем нашего ребенка.

Кстати, о ребенке…

Иду в свою комнату, попутно набирая Витька. Открываю комод и начинаю рыться в вещах.

— Да, босс! — отзывается Витя.

— Закажи каких-нибудь мастеров, — задумчиво бормочу я. — У нас там люстра сломалась. И в потолке дыра. Ну и по мелочи ремонт надо сделать.

— Понял! — рапортует Витя. — Сегодня будут!

— Не надо сегодня, — прерываю я, выуживая из-под своей одежды книжку. — У меня еще дело важное. На завтра вызывай. И, Вить…

Замолкаю, раздумывая над целесообразностью следующего требования.

— Слушаю, Глеб Виталич! — напоминает о себе Витек.

— Мне нужны выписки всех счетов, — тру лоб тыльной стороной руки, в которой держу книгу, — Анны Васильевны.

— О, а это мысль! — явно впечатленный моей новой идеей, не сдерживается Витя. — Решили проверить, поступали ли ей бабки от Заболотского?

Да, именно так. Если Заболотский или кто-то из его людей переводил Ане деньги, это сведет на нет всю зародившуюся надежду.

— Вить. Меньше вопросов. Выполняй.

— Понял!

Сбрасываю звонок.

Есть еще одна вещь, которую я бы хотел проверить. Но это я не могу поручить Вите или кому — то из своего окружения. Это беспочвенная чуйка. Интуиция. Но что-то в этом странном больничном квадрате из Ани, Заболотского, Ларисы и Олега Викторовича не складывается.