– Разве у настоящей Штукиной может быть такой нос? – Люся тоже подошла к зеркалу и ткнула в него пальцем. – У Штукиной нос должен быть картошкой.

– Ах, это, – Штукина хихикнула. – Нос у меня такой, потому что я в девичестве никакая не Штукина, а вовсе Шерман. Когда у человека мама с папой евреи ему нос картошкой категорически не положен!

– Зачем же ты такую красивую фамилию на Штукину поменяла? – удивилась Ксения.

– Это сейчас моя фамилия такая красивая, а раньше она в моей карьере мне очень сильно мешала, несмотря на братство советских народов и всё такое прочее.

– Вот теперь верю. Так что ты врождённая аферистка, Лена Шерман! – припечатала Люся. – И айфон тебе не положен.

– Знаешь, когда я не при исполнении, мне положено всё! Кстати, вы теперь про меня всё-всё знаете, а я вот про вас ничегошеньки.

– А чего ты про нас не знаешь? – Люся пожала плечами. – Я – домохозяйка, Ксения – писательница.

– Посмотри на себя, какая ты домохозяйка? Ты ж борща сварить не умеешь!

– Хорошо, я – домоправительница! Вот. – Люся показала Штукиной язык. Получилось убедительно.

– А фамилия? Фамилия у домоправительницы есть?

– А это секрет!

– Вот, пожалуйста, – Штукина всплеснула руками. – Я им даже девичью выдала, а они…

– Я Виноградова, – поспешила признаться Ксения. – Поэтому и псевдоним такой – Ксю Вэ.

– А моя фамилия слишком известная, чтоб вам её называть. Хотя, вы уже знаете, раз я жена этого, как его Госроскомхоза? Нет, Роскомхозсервиса! Или надзора?

– Позора! – Штукина насупилась.

– Да, ладно, я Смыслова. И что теперь?

– Ничего. Хорошая фамилия, подходящая. Ты вон, умности всякие любишь изрекать, – примирительно сказала Штукина, видимо, решила к Люсе подлизаться, чтоб та не требовала отдать подарки обратно «регионгазу».

– Люсенька, а твой муж случайно в нашей мэрии не работал? Очень знакомая фамилия – поинтересовалась Ксения.

– Работал, – Люся тяжело вздохнула.

– Тю! Так ты тоже из этих, из номенклатуры? – Штукина презрительно прищурилась.

– Ничего подобного! Муж при Яковлеве там работал, тот, между прочим, был очень даже неплохим губернатором.

– Да, хорошим он был губернатором, – согласилась Штукина, – пожалуй, самым лучшим, который только был у города. Большое видится на расстоянии. С тем бюджетом столько сделать никому из нынешних и не снилось. А всё почему? Потому что по правилу: сначала город, потом я!

– Ага, – сообщила Люся. – Вот их всех оттуда и выперли, пришлось с нуля начинать.

– Ну, да! С такими-то связями после мэрии с нуля? Не свисти уж.

В процессе этой беседы Штукина успела отбить мясо, и оно уже томилось в сковородке, стол оказался накрыт, а Штукина открыла бутылку водки. Она разлила её по стопочкам и уселась за стол.

– Для начала махнём аперитивчика для аппетита. – Штукина залпом выпила водку и крякнула. – Значица так, резюмируем. Подозреваемая Штукина в отставке и не при исполнении, находясь на заслуженном отдыхе, прогуливалась по территории вместе со свидетельницами Виноградовой и Смысловой, в результате чего была вовлечена вместе с вышеуказанными свидетельницами в праздник «День здоровья». В процессе мероприятия Штукина с блеском выполнила все поставленные перед ней задачи, за что на глазах у свидетельниц Смысловой и Виноградовой была премирована устроителями праздника ценным призом и денежным вознаграждением.

– После чего вместе со свидетельницами обмыла полученные подарки, – добавила Ксения. – Таким образом, сделав свидетельниц Смыслову и Виноградову своими соучастницами.

– Молодец, Посторонним Вэ, соображаешь! – похвалила Ксению Штукина. – Будешь хорошей писательницей.

– Я вот по телевизору слышала, как называется преступление совершенное группой лиц, но забыла, – задумчиво добавила Люся.

– Ну, ты же не закричала «Держи вора», когда мне призы вручали.

– Да, придётся теперь как-то с этим жить! Выходит, что на танцы вечером мы не пойдём, а так хотелось.

– С ума сошла! – хором сказали Штукина и Ксения.

– Ну, да нам теперь нельзя светиться, или надо гаситься. Как правильно?

– В первую очередь нам надо соблюдать санитарно-эпидемиологическую осторожность, – строго сказала Штукина. – Тебе ли как жене самого главного надзора этого не знать?

Она встала и принялась разливать по тарелкам суп.

Всю ночь Штукина не спала, мучаясь угрызениями совести. Вернее, не столько угрызениями, чего угрызаться-то, сколько мыслями о своей нелёгкой женской доле. Впервые в жизни ей хотелось «взять за яйца и вывести на чистую воду» саму себя, но расставаться с айфоном она ни за что не желала. Штукина отдавала себе отчёт, что этот айфон скорее всего уже последний телефон в её жизни. Так сказать, «посмертный» как паспорт гражданина России, выданный после сорока пяти. Сейчас не то, что айфоны, но и простецкие-то китайские смартфоны определенно кусались ценами. Надеяться на то, что сын ей подарит хороший телефон, она не хотела. Зачем напрягать ребенка? Такого хорошего и богатого мужа как у Люси у Штукиной не было и не предвиделось, накоплений от проданного бизнеса как у Ксении тоже. У Штукиной имелась приличная квартира, кстати, со зверской коммуналкой, хорошая шуба и вот теперь айфон. Что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость? Можно, конечно, котика завести, но с котиком столько мороки. Айфон определенно лучше. Опять же после убытков, понесённых Штукиной на валютных операциях по милости злокозненного профессора, айфон воспринимался ей как заслуженная компенсация от всевидящей вселенной.

Наутро она побоялась идти в бар за кофе, чтобы, как правильно сказала Люся, лишний раз не светиться перед глазами «регионгаза» или как там его на самом деле. Ксения пообещала, что, так и быть, тоже не пойдёт, однако Люся настояла на том, что ей требуется горячий полноценный завтрак и обязательно кофе, но обещала замаскироваться. Всё утро Штукина дергалась, представляя, как Люсю с её приметной внешностью царицы Нефертити с башней на голове вяжут тётеньки-колобки из «регионгаза», крыла упрямую домоправительницу последними словами и мысленно готовилась уже расставаться с айфоном и деньгами.

Когда во входную дверь позвонили, она обречённо вздохнула, сложила айфон в пакет и пошла открывать. За дверью оказался Илья, про которого за всеми этими тревогами Штукина совершенно забыла.

– Дровишки, кому дровишки? – пробухтел он из-под маски.

Штукина хотела, было, нацепить респиратор, но мысленно плюнула и пропустила истопника в гостиную. Водку вместе пили, чего теперь предохраняться-то? Хватит маски и с него.

– А чего вчера на танцы не пошли? – поинтересовался Илья, вычищая золу.