– Ой! – сказала Штукина и схватилась за шею. – А Микимоту я тебе сдала?

– Сдала, я её сразу в сейф положила. Хоть и пьяная была, а это хорошо помню.

– Проверь, может и кошелёк там. Автоматически?

Люся открыла сейф, встроенный в шкаф в прихожей. Все её драгоценности оказались на месте, включая жемчуг Микимото. Кошелька в сейфе не оказалось.

– Так, – сказала Штукина. – Когда ты последний раз пользовалась кошельком?

– Вчера после завтрака, – доложилась Люся. – Заплатила с карточки.

– Как он выглядел кошелёк этот? – Штукина огляделась по сторонам. – Раздевай ребёнка пока. – Она кивнула на Бусю. – Будем прочёсывать местность.

– Хорошенький такой кошелёчек, – сообщила Люся, снимая с Буси комбинезончик. – Чёрненький такой, скромненький на молнии, от Шанель. Сейчас покажу.

Люся нагуглила свой кошелёчек и сунула фото Штукиной под нос.

– Ишь ты! Кожа козы, фигассе, как говорит писательница, скромненький столько стоит! – Штукина взялась за сердце.

– Да ничего особенного, – ляпнула Люся и по лицу Штукиной поняла, что это был именно ляп с её стороны. Большущий такой ляп.

Приступили к поискам, или, как сказала Штукина, прочёсыванию местности. Даже подо все диваны и кровати заглянули. Поиски ничего не дали.

– Что было в кошельке? – поинтересовалась Штукина. – Много денег?

– Да нет, – Люся махнула рукой. – Тысяч десять на чаевые, остальные деньги муж сказал в сейфе держать на всякий случай, ну и карточки.

– Какие карточки?

– Банковские.

– Таак. Карточки нужно срочно заблокировать, – распорядилась Штукина.

Люся кивнула головой.

– Ты не головой кивай, а давай звони.

– Куда звонить? – не поняла Люся.

– В банк, разумеется, на горячую линию! – Штукина закатила глаза.

– А как? – поинтересовалась Люся.

– Люся! Какие карточки были у тебя в кошельке? – опять зачем-то спросила Штукина.

– Я ж тебе говорю – банковские!

– Люся! Какого банка были эти карточки?

Люся пожала плечами, откуда же она знает, какого банка? Муж ей дал карточки и сказал пинкод – год их свадьбы.

– Они были чёрные с такими серебряными штуковинами, одна рублёвая, вторая в евро, а третья в долларах, я их всё время путала, – сообщила она Штукиной.

Штукина тяжело вздохнула, даже слегка так подвыла или охнула.

– Звони мужу, – велела она Люсе. – Рассказывай всё как есть.

– Точно! – обрадовалась Люся.

Она позвонила своему самому-самому любимому исполнителю желаний и сообщила, что с ней приключилась неприятность. Муж сначала разволновался и сказал, что сейчас же заберёт её из такого опасного места, где у постояльцев воруют кошельки, но Люся его успокоила, ведь ей совершенно не хотелось уезжать с турбазы, особенно когда она обзавелась такими хорошими подругами. Потом уже муж успокоил Люсю, сказав, что карточки он, разумеется, заблокирует, но раз ему не приходили эсэмэс сообщения о тратах, значит, ими никто не успел воспользоваться. Тут Люся очень обрадовалась и предположила, что кошелёчек, вероятно, лежит где-нибудь в сугробе потерянный, а вовсе никакой не украденный. Муж сказал Люсе, что обязательно купит ей новый кошелёчек ещё лучше прежнего и закажет новые карточки. И всё это он ей привезёт как раз к Новому году, так как после карантина ему придётся съездить в Москву в командировку, а уж Новый год с последующими каникулами они проведут вместе на турбазе. Потом они сделают прививки и обязательно поедут к тёплому морю и навестить дочку, внуков и барона «фу-ты ну-ты».

Когда Люся закончила такую хорошую беседу с мужем, прибежала запыхавшаяся Ксения.

– Девчонки! Что случилось? Прихожу, а вас нигде нет!

– У Люсеньки кошелёк спиздили, – сообщила ей Штукина.

– Не матерись, ты не в полиции, а в отставке, – отругала Штукину Люся.

– Как спиздили? – ахнула Ксения.

– И ты не матерись, ты ж писательница! – возмутилась Люся. – Может, вовсе и не спиздили. Муж сказал, что эсэмэски о покупках с карточек ему не приходили.

– Да там один кошелёк чего стоит. – Глаза Штукиной сделались круглые и почему-то испуганные. – Необходимо сигнализировать по инстанции. Все за мной! По дороге смотрим по сторонам и под ноги, вдруг обнаружится?

Однако кошелёк по дороге не обнаружился, и Штукина как ледокол с Люсей и Ксенией в фарватере направилась сигнализировать по инстанции в сторону рецепции турбазы. Там скучала полная девушка-администратор с добрым круглым лицом.

– У нас чепе! – сообщила ей Штукина.

– Чего у вас? – не поняла девушка.

– Кошелёк из пятого коттеджа потырили, – литературно пояснила писательница. Видимо сделала выводы из замечания Люси и решила матом не ругаться.

– Не может быть! – ахнула девушка.

– Ещё как может! – Штукина хлопнула ладонью по столешнице. – У тебя, когда уборка? – поинтересовалась она у Люси.

– Сегодня и в понедельник, – доложила Люся.

– Значит уборщица ни при чём, – резюмировала Штукина.

– Разумеется, ни при чём! – В холле появился полковник. – Наши уборщицы – люди проверенные, годами работают и за работу держатся.

Люся сразу посмотрела на его уши. Не похоже, чтоб его за них драли. И держится уверенно. Может Штукиной повезло, и он совсем не женат? Как бы это выяснить?

– Подслушиваете? – спросила Штукина, прищурившись.

– Нет! Это вы орёте как потерпевшие.

– А мы и есть потерпевшие. – Штукина подбоченилась. – У нас из помещений кошельки пропадают.

– Что за кошельки?

– Хорошие такие кошельки, дорогие из кожи козы, – торжественно объявила Штукина. – И ещё содержимое.

– Но с карточек ничего не сняли, – подала голос Люся, которой уже стало неловко. Ведь вдруг и правда она сама где-то выронила свой кошелёчек, а люди волнуются.

– Не переживайте, я ж вам говорил, что олень не проскочит, моль не пролетит. Сейчас посмотрим в камеру и выясним.

– Вы установили камеры в коттеджах? – Люся не поверила своим ушам. – Как же можно? А приватность?

– Ну, что вы! Нам ваша приватность абсолютно не интересна, мы интересуемся исключительно входом в неё. Пройдёмте, дамы! – Он распахнул перед Люсей дверь в помещение с табличкой «вход только для персонала».

За дверью оказался стол с сонным дядькой, на стене перед которым светились экраны мониторов. При виде депутации во главе с полковником, дядька резво вскочил, нацепил висящую на подбородке маску и встал по стойке «смирно».

– Илья Иванович, я тут это, на объекте без происшествий, – отрапортовал он, поправляя тужурку с надписью «охрана».