– Да! И шампанского купим самого дорогого. Обопьёмся. Будем в начальников из Газпрома играть.

Штукина посмотрела на подружек уничтожающим взглядом, получила свои скандинавские палки и рванула по маршруту.

Вечером она явилась в ресторан в красном платье. Разумеется, она прекрасно знала, что умный любит ясное, а дурак красное, но ничего поделать с собой не могла. Во все торжественные моменты своей жизни Штукина цепляла на себя красное и выглядела как знамя, нацеленное вперед к победе коммунизма, ну, или как переходящий вымпел ударника коммунистического труда или победителя социалистического соревнования. А как же?! Ведь красное – это символ праздника. На ноги она надела парадные полусапожки на платформе и высоченном каблуке. Она бы, конечно, и в туфлях попёрлась, но туфли забраковали Ксения с Люсей, которых Штукина всё же упросила дать ей мудрых советов касательно гардероба. Сказали, что Штукина не в том возрасте, чтобы «по морозу босиком к милому» и так далее. Люся правда уговаривала Штукину не надевать и красное, даже обещала ей за это свои бусы, но тут Штукина была непреклонна. Тем более что бусы ей Люся всё равно дала. Красивые такие жемчужные бусики фирмы Микимото. Штукина, у которой из украшений отродясь не было ничего кроме золотого православного креста и обручальных колец, тем не менее, хорошо разбиралась в самоцветных каменьях, дорогих украшениях, ювелирных домах и просто драгметаллах. Но это исключительно по службе ввиду частого общения со специалистами пробирной палаты.

Заметив крест Штукиной, когда та примеряла бусы, Люся вытаращила глаза.

– Товарищ подполковник, стесняюсь спросить, – сказала она, – как сиё вяжется с вашей должностью и девичьей фамилией?

– Православные мы, – сообщила Штукина и размашисто перекрестилась. – Мама в Израиле сейчас живёт, и папа там же похоронен, но одно другому не мешает. Свобода вероисповедания, слыхали?

На платье Штукина нацепила шубу, ту самую, в которой собиралась встречать старость.

– Ну, с Богом! – сказала Люся. – Бусы потеряешь, убью.

Они вместе с Ксенией пошли на другую половину дома, а Штукина поковыляла на каблуках к ресторану, где её уже поджидал настоящий полковник Илья в тёмно-синем костюме и при галстуке. Увидев его, Штукина чуть не расплакалась от счастья. Он галантно помог снять ей шубу, взглядом одобрил её красное и Микимото, усадил за стол и поинтересовался, что она будет пить на аперитив, то есть вёл себя, как и положено настоящему полковнику. Штукина, конечно, поначалу манерничала и заказала на аперитив мартини. Не признаваться же полковнику мечты, что полицейские подполковники изо всех напитков уважают водку, правда дамы этого звания в отличие от своих коллег-мужчин предпочитают водку всё-таки без пива. Официант предупредительно струился вокруг их столика и моментально исполнял заказы. Штукина слегка расслабилась и почувствовала себя счастливой, но в этот момент вырубили свет. Илья умчался проверять какие-то предохранители, потом официант зажёг свечи и сообщил, что свет вырубили во всём посёлке из-за какой-то серьёзной аварии на линии, и что Илья Иванович просил его не ждать, а приступать к еде, так как ему надо запустить генератор. Штукина расстроилась и стала ковыряться в тарелке, от расстройства у неё совершенно пропал аппетит. Наконец, свет вспыхнул и в зале появился Илья уже без галстука, но по-прежнему прекрасный. Следом за ним явились Ксения, Люся с Бусей и «хозяйка общежития», то есть Борькина мегера, почему-то опять в шубе. Спит она в ней что ли?

«Хозяйка общежития» увидела Бусю и стала наливаться красным.

– Что?! – рявкнула на неё Люся, не дав открыть рта. – Я не оставлю собаку в темноте и холоде. У вас же свет только в центральном корпусе, а нам прикажете голодать у своих электрических плит?! Безобразие!

– Илья! – в ответ рявкнула мегера. – Пойдём, ты мне нужен.

Она окинула презрительным взглядом Штукину в красном и удалилась.

– Не повезло нам, Леночка, ещё и Борька в отъезде. – Илья вздохнул, поцеловал Штукиной руку и встал из-за стола. – Пойду я, считайте меня коммунистом.

– Возвращайтесь, – попросила Штукина.

– Обязательно, если она меня не съест, или я её не убью.

Люся и Ксения уселись за столик Штукиной.

– Ну и где же ваша икра, чёрная и красная? – ехидно поинтересовалась Штукина. – Или её тоже надо разогревать на плите?

– Икра там, где ей и положено быть. В городе. В нашу деревню икру не завозят, – сообщила Люся. – Но мы всё равно заказали. Обещали доставить.

– Так и быть, с тобой поделимся. Если, конечно, ты к тому времени к полковнику не переедешь, – добавила Ксения.

– Переедешь тут: то одно, то другое, то чёртова кукла эта. Чего она в шубе всё время, как думаете? Хотя если б у меня такая шуба была, я б тоже, наверное, её не снимала.

– Не прибедняйся, у тебя тоже шуба неплохая. И потом куда тебе белая, да ещё длинная? – справедливо заметила Люся. – По маршруткам в ней полы мести?

Ксения сделала официанту заказ для них с Люсей, а официант в свою очередь сообщил, что Илья Иванович теперь занимается водопроводом. Оказалось, при переключении на генератор на турбазе постоянно возникает какая-то проблема с водоснабжением. Насос плохо реагирует на скачки напряжения.

– Знаете, девочки, я и раньше-то Ленина недолюбливала, – призналась Штукина, в свою очередь попросив у официанта водки, так как манерничать уже не имело смысла, – а теперь и вовсе его ненавижу.

– А Ленин-то чем тебе не угодил? – удивилась Ксения. – Нет, я понимаю в целом, так сказать в мировом масштабе…

– Я вот только недавно узнала, – сообщила Штукина, – что план Гоэлро был разработан ещё при царе. А этот гад взял и всё себе присвоил. Помните лампочка Ильича, хотя, при чём в лампочке Ильич? Её ж вроде Эдисон изобрёл. Или вот это: коммунизм – это социализм плюс электрификация всей страны. Где он этот коммунизм, спрашивается?

– Где? – хором спросили Ксения и Люся, даже Буся тихо тявкнул.

– Там же где и электрификация всей страны, там же где её газификация и прочие цифровизации! За что ни возьмутся… – Штукина залпом опрокинула рюмку водки и налила себе ещё. – Ну, вы меня поняли. Со всех сторон обманывают. Только у человека личная жизнь начала налаживаться, так они на тебе свет вырубили. И эта ещё… – Штукина изобразила страшную рожу. – Раскомандовалась тут. Да я сама её. – Штукина провела рукой по горлу.

– Вот я и думаю, что хозяйку общежития убили за вредность, – задумчиво сказала Ксения. – Она мешала личной жизни постояльцев.

– Да, – согласилась Штукина, – и свет отключала, и воду! Причём в самый ответственный момент! Сука!

– Конечно после этого они и собрались все, и истыкали её палками для скандинавской ходьбы.

– Дааа! А этот приглашённый консультант, ну, полковник в отставке, всё расследовал, разобрался, вспомнил, как она как-то ему самому личную жизнь поломала, и такой говорит капитану Тарасенко, мол, всё в порядке, не видите разве, что это несчастный случай. – Штукина для убедительности развела руками.