– Так эпидемия! Какие танцы?

– Ну, в игрищах-то со всеми участвовали, я видел.

– Мы соблюдали дистанцию.

– Где так стрелять научилась?

– Так в тире. Давно, ещё в детстве, – почти не наврала Штукина.

Она с ужасом вспомнила, что не предупредила соучастниц Смыслову и Виноградову, чтоб не смели говорить истопнику, кто она такая. Не хватало ещё такого хорошего мужчину спугнуть. Хотя этих вертихвосток предупреждать бесполезно. Вон, Люся даже не может запомнить, какого надзора она жена. Ещё те конспираторы.

– А я вот танцевать очень люблю, – сообщил Илья, распрямляясь. – Вчера, признаюсь, поджидал вашу компанию, там у нас живая музыка была.

– Впервые встречаю мужчину, который любит танцевать, обычно ваш брат во все щели забивается, только б его плясать не заставили.

– Это точно! Мой брат Борька именно так и делает. – Илья рассмеялся. – А мне вот это очень нравится, помню, родители на кухне танцевали, когда молодые были.

Он спустил маску на бороду, подошёл к Штукиной, обнял за талию, взял за правую руку и запел:

– Ля-ля рио-рита та-да-ра-та-там-да-да-да!

– Ля-ля рио-рита, – подхватила Штукина и они закружились по гостиной.

– Весело тут у вас, – раздалось со стороны прихожей. В дверях гостиной стояли Ксения и Люся с Бусенькой на руках.

– Там открыто было, – сообщила Люся, которую Штукина даже не сразу узнала, вернее, узнала исключительно благодаря Бусе. Башня на Люсиной голове отсутствовала начисто, волосы были стянуты в тугой хвост, но от этого Люся показалась Штукиной ещё краше.

– Люся, какая же ты красивая! – с восторгом сказала Штукина.

– Ври дальше, – буркнула Люся. – Ты это хорошо умеешь. Вы чего тут делаете?

– Сейчас вот камин чистим, – проворчал Илья, возвращаясь к камину. – А до того танцевали, пока вы нам не помешали.

– Ну, извините, – сказала Ксения. – Кто ж знал! Мы пришли тебе сказать, что можешь вылезать из укрытия. Все уже разъехались, и автобус с рядовыми, и машины с руководством. Никто тебя не хватился.

– Да! Никто не стал спрашивать, а где это у нас Леночка Штукина из планового отдела, которой мы вчера вручили очень ценный приз, – противным голосом проблеяла Люся.

Штукиной опять захотелось её убить, но она только сделала круглые глаза и стрельнула ими в сторону возившегося у камина Ильи, намекая домоправительнице, что при персонале той стоило бы и промолчать.

– Ты мне глазами тут не крути, – проигнорировав взгляд Штукиной, продолжила блеять Люся. – Если танцы начинаются со лжи, ничем хорошим, они обычно не заканчиваются.

Тут Штукина совершенно некстати вспомнила, что всем своим мужьям и прочим интересантам никогда не говорила сразу, кто она и кем работает. Опасалась, что утекут, а они всё равно так или иначе утекали. Может Люся права и опять изрекла очередную умность?

– Я что-то пропустил? – Илья опять оторвался от камина и встал.

– Сама расскажешь? – спросила Ксения.

– Сама! – заявила Штукина. – Видите ли, Илья…, – начала она, подбирая слова, – я вчера выиграла приз за свою ловкость и прекрасную стрельбу!

– Ну и чего в этом такого страшного? Я сам видел, прекрасно стреляла.

– Всё говори! – потребовала Люся.

– Нуууу, приз оказался дорогой весьма, – выдавила из себя Штукина. – Айфон и ещё деньги!

– Тьфу, делов-то, это ж вроде газпромовские, а они чёрной икрой на красной друг другу поздравления пишут! Не переживайте, никто вас не поймает, они даже не заметили.

– А совесть, как с ней быть? – не унималась Люся.

«Ишь ты, про совесть мою волнуется, – подумала Штукина. – Самой-то, небось, муж всякие ценные призы дарит. Неизвестно ещё, если этого её мужа за яйца взять да вывести на чистую воду, что у него там с этой совестью? И где в этом случае Люсина совесть окажется вместе с её умностью»?

– Чепуха какая! – изрёк Илья, махнув рукой. – «Газпром», как и все его ответвления, дочки и сыночки, является всенародным достоянием, а значит и нашим с вами. Мы от этого достояния ничего хорошего не видим, вон, газа даже у нас нет, хотя через всю область их трубопроводы тянутся, поэтому, Леночка, ваша совесть может спать спокойно. Тем более, выиграла и украла – это две большие разницы!

– Слыхали? – обрадовалась Штукина.

– Это не всё, – сказала Ксения и вздохнула.

– Что ещё? – Илья выглядел испуганным.

– Я подполковник в отставке, – со вздохом сообщила Штукина.

– Похвально. Я и сам в отставке. Только полковник.

– Полковник! – Штукина зашлась от восторга и почувствовала, как сердце её странно трепещет, а ноги подкашиваются. Пришлось даже к стенке привалиться.

– Ментовский? – поинтересовалась Люся.

– Почему ментовский? Я артиллерийский, в смысле ракетных войск и артиллерии. Правда, я всё больше в Академии нашей преподавал, а не служил в действующей армии.

– Я ж говорила, что-то военное, – с гордостью в голосе сообщила Ксения.

– А она ментовская подполковница, – пригвоздила Штукину к позорному столбу Люся.

– Это раньше я была ментовская, по старому стилю, а теперь полицейская, – поправила Штукина. – Но в отставке же!

– Ну, что ж, бывает. Хорошо стреляете, подполковник.

– Я ещё и самбо…, – почти прошептала Штукина.

– Замечательно! При случае меня научите, а то я только и знаю, в глаз да в ухо, ну и по носу ещё. – Илья широко улыбнулся, и Штукина поняла, что теперь уж точно влюбилась по самые уши.

– Покажи-ка, – Люся протянула руку к айфону Штукиной. – Да не бойся, сейчас уйдём. Пойдём Бусю домой отведем да волосы мои наденем, а то голова мёрзнет.

– На. – Штукина осторожно протянула ей айфон. – Смотри, не сломай.

Люся поковырялась в айфоне, и оттуда зазвучала прекрасная «Рио-Рита». Девушки удалились.

– Встречаемся как обычно у проката, – донеслось из прихожей.

К прокату Штукина прискакала абсолютно счастливая.

– Девочки, он настоящий полковник! – сообщила она Ксении и Люсе, поджидающим её с кислыми лицами. – У меня будет свидание.

– И где же это? У фонтана или у памятника? – Люся прямо сочилась ядом.

– В ресторане! Сегодня вечером! Он меня на ужин пригласил! И не надо завидовать!

– А мы как же? – растерянно поинтересовалась Ксения.

– А вы как обычно у тебя. Твоя же очередь сегодня, – распорядилась Штукина.

– Мне кажется, мы её теряем, – сообщила Люся. – Вот так всегда. Одним всё, а другим пельмени.

– Никаких пельменей, Люсенька. Мы с тобой купим чёрной икры и красной тоже купим, и опять чёрной, и ещё! Обожрёмся.