Она остановилась и ждала, раскрасневшаяся и смеющаяся, сжимая письмо на груди.

— Нет, я не сошла с ума, — крикнула она, — но что-то в воздухе сегодня такое растворено… ты не чувствуешь?.. И я хотела поговорить с тобой, — добавила она, когда он подошел к ней, улыбнулась и взяла его под руку.

Он улыбнулся в ответ, но поверх улыбки она заметила тень беспокойства, которое последние два месяца лежало морщинкой на его переносице.

— Оуэн, не смотри так! Я этого не хочу! — повелительно сказала она.

Он рассмеялся:

— Ты сказала это совершенно как Эффи. А что ты хочешь? Чтобы я побежал с тобой, как бегаю с Эффи? Но мне не до игр! — запротестовал он, все так же легко хмурясь.

— Куда ты идешь?

— На псарню. Но в этом нет ни малейшей необходимости. Ветеринар осмотрел Гарри, с ним все в порядке. Если ты хочешь мне что-то рассказать…

— Разве я это говорила? Я вышла просто встретить тебя — спросить, хорошо ли поохотился.

На его лицо снова легла тень.

— Да никак я не поохотился. Больше того, даже не пытался. Мы с Джином просто побродили по лесу. Не было настроения убивать кого-нибудь.

Они шли одинаковой легкой походкой, оба почти одного роста, так что шагать в ногу им было естественно, как дышать. Анна снова украдкой взглянула на юное лицо, которое было на одном уровне с ее лицом.

— И все же ты сказала, что хочешь о чем-то поговорить, — прервал пасынок молчание.

— Ну… да.

Она невольно замедлила шаг, и они остановились под липами лицом друг к другу.

— Дарроу приезжает? — спросил он.

Она редко краснела, но при этом вопросе внезапно зарделась. Она гордо подняла голову:

— Да, он приезжает. Только что узнала. Приезжает завтра. Но это не… — Она поняла свою оплошность и попыталась исправить ее. — Или, пожалуй, да, в каком-то смысле по этой причине я и хотела поговорить с тобой…

— Потому что он приезжает?

— Потому что он пока еще не приехал.

— Значит, поговорить о нем?

Он с полушутливым добродушием посмотрел на нее, улыбаясь почти с братским пониманием.

— О нем?.. Нет-нет, я имею в виду, что хотела поговорить сегодня, поскольку это последний день, когда мы здесь с тобой одни.

— А, ясно.

Он сунул руки в карманы охотничьей куртки и топтался рядом с ней, глядя на мокрые дорожные колеи, как если бы предмет разговора потерял для него всякий интерес.

— Оуэн…

Он остановился и снова повернулся к ней лицом:

— Слушай, это бесполезно.

— Что бесполезно?

— Да всё, что все вы можете сказать.

Она спросила с вызовом:

— Я что, одна из этих «всех»?

Он не сдавался:

— Ну, тогда так: всё, что даже ты можешь сказать.

— Да ты совершенно не представляешь, что я могу сказать… или что имею в виду.

— Что, вообще?

Она привела этот довод, но только чтобы тут же привести другой:

— Да, но это в частности. Я хочу сказать… Оуэн, ты был такой замечательный.

Он засмеялся, и вновь нотка превосходства старшего брата над сестренкой послышалась в его смехе.

— Замечательный, — подчеркнула Анна. — И она тоже.

— О, и ты для нее замечательная! — по-мальчишески прозвучал его голос. — Я этого никогда ни на минуту не упускал. Хотя, в общем, ей всегда было легче, — бросил он.

— Думаю, что в общем — да. Что ж… — смеясь, подвела она итог, — тем более приятно услышать, что ты вел себя так же хорошо, как она, не так ли?

— Знаешь, я старался не ради тебя, — парировал он с притворной веселостью без малейшей нотки враждебности в голосе.

— Неужели? Может, хотя бы чуть-чуть и ради меня? Потому что, в конце концов, я же это поняла.

— Ты была ужасно добра, что делала вид.

Она засмеялась:

— Ты мне не веришь? Не забывай, мне приходится считаться с твоей бабушкой.

— Да, и с моим отцом… и, думаю, с Эффи… и с негодующими тенями Живра! — Он помолчал, словно подчеркивая свое мальчишеское презрение. — Включаешь ли ты сюда и покойного мсье де Шантеля?

Его выпад, похоже, не обидел мачеху. Она продолжала ласково убеждать:

— Да, я, наверное, кажусь тебе слишком зависимой от Живра. Возможно, так и есть. Но ты знаешь, вообще-то, я хотела просить тебя подождать и ничего не говорить твоей бабушке до ее возвращения.

Он подумал и сказал:

— Вообще-то, ты хотела, конечно, выиграть время.

— Да… но ради кого? Почему не ради тебя?

— Ради меня? — Он покраснел. — Ты не имеешь в виду?..

Она дотронулась до его руки и с серьезным выражением посмотрела в его прекрасные глаза.

— Я имею в виду, что, когда твоя бабушка вернется из Уши, я поговорю с ней…

— Ты поговоришь с ней?

— Да. Если только пообещаешь дать мне время…

— Время, чтобы она послала за Аделаидой Пейнтер?

— Ох, она несомненно пошлет за Аделаидой Пейнтер!

Упоминание этого имени заставило обоих развеселиться, и они обменялись смеющимися взглядами.

— Только ты должен обещать не торопить события. Мне нужно время, чтобы подготовить и ее тоже, — продолжала миссис Лит.

— Подготовить и ее? — Он чуть отклонился, чтобы лучше видеть ее лицо. — Подготовить к чему?

— Подготовить твою бабушку! К тому, что ты женишься. Да, я об этом. Понимаешь, я собираюсь поддержать тебя…

Его напускное равнодушие мгновенно улетучилось, и он схватил ее за руку:

— Ох, ты просто божественна! Я и не мечтал…

— Знаю, что и не мечтал. — Она опустила глаза и пошла медленней. — Не могу сказать, что ты убедил меня в мудрости такого шага. Только мне кажется, важнее другое — и важнее всего не упустить это. Возможно, я изменилась — или твоя неизменная решимость убедила меня. Теперь я уверена в твоем постоянстве. А это все, что меня всегда по-настоящему заботило.

— Что касается постоянства — я говорил об этом тебе несколько месяцев назад: тут ты можешь быть спокойна! А как у тебя получается сегодня быть уверенней, чем вчера?

— Не знаю. Думаю, человек каждый день узнает что-то новое…

— Только не в Живре! — засмеялся он и бросил на нее полуироничный взгляд. — Но ведь тебя давно не было в Живре — несколько месяцев отсутствовала! Неужели полагаешь, что я этого не заметил, дорогая?

Она подхватила его смех, тут же сменившийся вздохом согласия: