Она склонилась к нему, прошептала что-то своими мягкими, как перья, губами.

Ложь. Все воспоминания об этих губах – ложь, навеянная магией.

Усилием воли я разжал стиснутые зубы, но все равно не мог отвести глаз. Рука Дьюи скользнула ей на талию. Они вместе поднялись по ступенькам на небольшую сцену, возведенную в уголке патио, вышли на середину, и он коснулся губами ее виска. С такой привычной нежностью, словно проделывал это тысячи раз.

Черт бы побрал эту вечеринку и Лакс вместе с ней. Сам найду этот пляж.

Но тут меня под руку схватила Триста.

– Куда собрался? Дьюи хочет сделать объявление.

– Мне плевать. Я сюда пришел, чтобы…

– Смотри.

Оркестр умолк. Гости притихли, перейдя на шепот. Все глаза устремились на ослепительную пару, стоявшую на сцене. Хронос и Ревелль рука об руку – здешние, шарманские Ромео и Джульетта.

Дьюи хлопнул в ладоши, и факелы с расплавленным золотом мигнули и погасли, погрузив нас в темноту.

Глава 9

Лакс

Я чуть не вскрикнула. Дьюи притянул меня ближе. Он предупреждал меня насчет света, но случилось столько всего – вооруженная охрана на крыше, красавчик самозванец, моя семья, весь вечер испепелявшая меня свирепыми взглядами, – что мои нервы были на пределе.

Со зловещим пронзительным визгом небо взорвалось и рассыпалось на куски. Тысячи фейерверков раскрашивали перепуганные лица гостей красным, белым, синим. Рядом со мной Дьюи самодовольно усмехнулся. Как же мне хотелось пустить в ход свою дополнительную магию, посмотреть, что скрывается за этой маской спокойствия. Но рисковать нельзя – среди гостей слишком много эдвардианцев.

Я снова окинула взглядом толпу и легко отыскала высокого самозванца – он единственный смотрел не в небо, а на сцену. Его лицо казалось таким честным. И – странное дело – смутно знакомым. Дьюи погладил мое обнаженное плечо, и красавчик самозванец стиснул зубы. Можно подумать, после двадцати минут знакомства он имеет право указывать, кому трогать меня, а кому нет.

Двадцать минут лжи в сладчайшей обертке. «Все спиртное на свете».

Дьюи судорожно вздохнул:

– Ну, была не была.

Взрывы загрохотали еще яростнее, ослепительным вихрем взметнулись фейерверки, и на глазах у изумленных гостей в темном небе над гаванью вспыхнули огромные золотые буквы, такие яркие, что их было видно из любой точки Дневной стороны.

ДЬЮИ ХРОНОС – БУДУЩИЙ МЭР

По толпе гостей прокатились жидкие аплодисменты. В основном рукоплескали жители материка да несколько владельцев богатых предприятий. Вежливо похлопали несколько эдвардианцев, их каменные лица не выдавали никаких эмоций. Почти все они были верными сторонниками отца Дьюи, но некоторые все же решились сегодня прийти. Эффижены с жаром шептались, прикрываясь ладонями, а Страттори настороженно переглядывались. Лишь немногие из их семьи приняли приглашение Дьюи, да и те не прикоснулись ни к еде, ни к напиткам, так и стояли своей маленькой кучкой.

А Ревелли? Они хохотали, и громче всех Нана.

Дьюи ощетинился. Я бы легко зачаровала его, чтобы он не обращал внимания на вопиющее презрение моей семьи, но не могла использовать свою магию. Дядя Вольф согласился на предложение Дьюи, однако больше никто не знал, как близко мы подошли к краю пропасти, как отчаянно нужен нам союз с малышом бутлегером. Перспектива обосноваться в зимнем театре заинтересовала всех, но юристы Дьюи составили договор так, что мы получали право аренды только в случае его победы на выборах. А учитывая прохладный общественный отклик на сегодняшнее объявление, театра нам не видать.

– Буду краток. – Все повернули головы обратно к сцене. Дьюи был молод, и в его выразительном голосе звучала искренность, которую редко встретишь у политиков. – Несколько часов назад отец объявил, что хочет оставить пост мэра. Первого августа, через двадцать пять дней, состоятся внеочередные выборы. Отец прочит на свое место моего брата Джорджа.

Никто и глазом не моргнул. Нынешний мэр готовил Джорджа в преемники уже много лет. Для такой должности он был слишком молод, даже моложе Дьюи, однако выглядел лет на десять старше.

– Долго, слишком долго моя семья ставила собственные интересы выше других. Дети Ночной стороны голодали, в то время как дети Хроносов ели серебряными ложками. Хребет экономики Шармана – это предприятия Ночной стороны, а на Дневной стороне карманы пухнут от ваших налогов. – Он сделал паузу, позволив слушателям проникнуться его словами. – Это изменится, если вы выберете мэром меня. Даю слово использовать все свое состояние, все связи в Нью-Йорке и за его пределами, даже свою магию на благо всего острова. А не только на благо богатых. Даю слово, что вас не коснутся никакие невзгоды, от ураганов до материковой полиции, следящей за соблюдением сухого закона.

– А у тебя кишка не тонка? – перебил кто-то из толпы.

Дьюи склонился к микрофону:

– Можете подойти и проверить.

Ответом был хохот. Моя семья, однако, осталась безучастной.

– Я не хотел бы состариться раньше времени, но пойду на это, если будет нужно для процветания Шармана. – Он наклонил микрофон к себе. – И в качестве жеста доброй воли все блюда, оставшиеся после сегодняшнего празднества, будут переданы нуждающимся семьям Ночной стороны. Угощайтесь, друзья мои. Еды хватит на всех.

По толпе пробежал одобрительный шепоток.

Он щелкнул пальцами, и официанты стали разносить шампанское. Дьюи поманил меня за собой на середину сцены. Спину прямо, подбородок вверх. Это такой же спектакль, как и все прочие.

Он протянул мне высокий бокал из золотого стекла, украшенный часами в форме бриллианта.

– За новые начинания, – сказал он в микрофон, но его пристальный взгляд был устремлен на меня, и я почувствовала, как вспыхнули щеки.

– И за Шарман! – Он обернулся к зрителям, поднял бокал, и оркестр заиграл праздничную мелодию. На сей раз аплодисменты прозвучали отчетливее, особенно после того, как Дьюи поднял над головой наши сплетенные руки. Многих гостей я не раз видела в Большом шатре.

Его помощник Тревор Эдвардс сопроводил нас вниз по лестнице. Дьюи взял у него полотенце и вытер взмокший лоб.

– Ну как?

– Ты был великолепен, – сказала я и сама удивилась искренности этих слов. – Вдохновляющая речь.

– А гости? Что они подумали?

– Трудно сказать. – Я покосилась на редеющую толпу. – Я постараюсь узнать.

– Спасибо, дорогая. – Он понизил голос: – Если будешь пускать в дело камушки, действуй осторожнее. Не хватало еще, чтобы меня обвинили в мошенничестве.

Разве не очевидно – каждый, кто бросил хоть один взгляд на сцену, где бок о бок стояли чаровница и путешественник во времени, сразу понял, что мы так или иначе объединим свои силы и будем использовать их в своих интересах?

– Я видела нескольких постоянных посетителей Большого шатра. Сделаю что смогу.

Я растворилась в толпе и стала кружить среди богатых туристов и завсегдатаев Большого шатра. Спину жег взгляд фальшивого Дьюи. Если он еще раз спросит меня о том пляже, я выйду из себя, а сегодня я обязана быть самим совершенством.

К счастью, самозванец стоял возле бара с Колетт и Милли. Мои кузины за весь вечер ни слова мне не сказали, однако без устали обхаживали голубоглазого мошенника. В то время как его взгляд следовал за мной, как луч прожектора в темном театре.

Нану я нашла возле пляжа. Она восседала за стеклянным столиком вместе с Люси Эффижен. Они, как обычно, сплетничали, склонив друг к другу серебристые головы. Я положила руки на спинку Наниного кресла.

– Ну как? Что думаешь?

Она потрепала меня по руке:

– Дом вычурный. А оркестр пресный.

Оркестр был далеко не пресный. Дьюи пригласил лучших джазистов из Гарлема, чтобы Ревеллям сегодня не пришлось работать – это был наш единственный выходной за все лето.

– Я имею в виду речь Дьюи.

– Хронос выдвигается в мэры? – Нана разинула рот в притворном удивлении, вызвав смешки у стоявших вокруг Эффиженов, давно привыкших к ее шуткам.

Принадлежавшие этому клану рестораны и ночные клубы на Ночной стороне пользовались огромной популярностью у туристов, и затмевал их только Большой шатер. За долгие годы наши семьи тесно сдружились. Даже вспыхивали романы,