слишком рано, мне поневоле придется танцевать с ним.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Дьюи. – Что-то ты осунулась.

Я безмятежно улыбнулась:

– Просто не люблю проигрывать.

– Со мной ты никогда не проиграешь. – Он погладил мое обнаженное плечо. – Обещаю.

Если бы все было так просто.

Оркестр сыграл первые несколько нот. Я обняла Дьюи за шею и взяла его за руку.

– Дашь какой-нибудь совет? – Он склонился ко мне, его светонить пылала желанием. Значит, наши отношения для него не просто политический ход. Любопытно.

– Позволь мне вести, – сказала я.

– Где это видано, чтобы девушка вела? – Он запрокинул голову и расхохотался. – Моя учительница танцев перевернется в гробу.

– Доверься мне. – Играла печальная мелодия, но сейчас зазвучит саксофон и все изменится. – Постарайся удержаться на ногах. Когда настанет время меняться партнерами, тебя будут крутить быстрее, чем…

– Начали!

Я словно наяву услышала голос матери, учившей меня: «Спину прямо! Подбородок вверх!» Крепко положив руку Дьюи себе на спину, я повела его, показывая шаги. Когда он наконец оставил попытки вести меня, то сразу стало получаться лучше. Где-то позади нас Колетт хихикала с Джеймисоном. Если он упадет в следующих двух раундах, то мне не придется к нему прикасаться.

Музыка зазвучала быстрее.

– И – крути! – скомандовал дядя Вольф.

Была не была. Я крест-накрест ухватила Дьюи за руки, откинулась назад и что есть силы закружилась вместе с ним. Дьюи рассмеялся, его светонить вспыхнула радостью. Золотые факелы, серебристый лунный свет – все смешалось в бешеном вихре.

Когда мы были еще слишком маленькие, чтобы выступать, то часто играли в польку-менялочку за кулисами во время представлений. Милли крутила меня так быстро, что потом я долго приходила в себя, сидя у мамы на коленях. И даже тогда нам редко удавалось победить Колетт с Роджером.

– И – меняй!

Если я плохо рассчитаю время, Дьюи кубарем улетит в толпу зрителей. Или в море. Или в руки не к тому партнеру. Пока он стоит на ногах, можно считать, что мы прошли этот раунд.

Я отпустила его руки. Колетт лукаво ухмыльнулась мне, взмахнула ногой у Дьюи над головой и притянула его к себе. Показушница. «Странная они пара», – мелькнуло у меня в голове, и в тот же миг на меня с разгона налетел Тревор.

Я ухватила его сзади за рубашку, развернула и повела. Глаза у него немного разъезжались, но он улыбался.

– Ну как, нравится?

– Да. Ваша кузина Милли просто… Вау.

Я украдкой покосилась на нее и Тристу. Обе раскраснелись от смеха.

– Да, она великолепна.

– Мысли у нее – как сахарная вата. Такие же сладкие и пушистые. Очень бодрящий склад ума.

Грудь больно стиснула знакомая тоска. Боже мой, как же я соскучилась по Милли. И хотя пропасть между нами разверзлась по моей вине, она никогда не огрызалась на меня. Ни разу.

– Хочешь, замолвлю за тебя словечко? – предложила я. Честный парень вроде Тревора будет ярко выделяться на фоне бесчисленных туристов, обычно соперничающих за внимание моей двоюродной сестры.

Он взглянул на нее, и его улыбка потускнела.

– Роман с человеком, умеющим читать мысли, не самая привлекательная затея. Никаких тебе секретов, никаких тайн.

До чего же фантастический дар – читать любые мысли. Но и расплата за него очень велика: эдвардианцы говорили только правду, даже если это причиняло им невыносимую боль. Они даже отмолчаться не могли. Если эдвардианцу задан прямой вопрос, он обязан ответить честно. Хроносы не зря охотно брали их на работу.

– Зато и соврать не удастся, – напомнила я. – Большое преимущество.

Как только шаги у него стали получаться, музыка опять сменилась.

– И – крути!

Я крест-накрест ухватила Тревора за руки и завертела так, что он позеленел. Это же как-никак соревнование, а я – истинная Ревелль. Терпеть не могу проигрывать.

– И – меняй!

Я направила его чуть влево от Колетт и отпустила.

Через мгновение в меня врезалась Триста, да так, что мы обе еле удержались на ногах. Не будь она сестрой Дьюи, я бы, может, и дала ей упасть. В следующем раунде так и сделаю.

Следующий раунд… Я буду танцевать с Джеймисоном.

Я взяла Тристу за руку и обняла за талию, а она сверкнула на меня глазами.

– Рада познакомиться, – произнесла я. – Дьюи много о вас рассказывал.

– Нечего со мной болтать.

– Что? Я просто…

– Видела я твои игры. Сначала с моим другом, потом с моим братом. Так что припаси свои любезности для кого-нибудь другого. Ты мне не нравишься. – Она одарила меня фальшивой улыбкой.

Черт побери, она чересчур прямолинейна.

Под громкие аплодисменты Колетт помогла Тревору подняться с земли. Милли, смеясь, увела его с импровизированной танцплощадки, и его светонить засияла счастьем. Вместо Милли партнером Джеймисона стал Роджер, а Колетт снова ухватила за руку Дьюи.

– И – крути! – прогудел Вольф.

Триста застонала. Вращение – задача непростая для обоих партнеров, но у меня было больше практики. Стоит отдать ей должное – она твердо держалась на ногах, хотя крутились мы очень долго.

Музыка набирала темп, ревели трубы, пели кларнеты, бешено стучали барабаны.

– И – меняй!

Колетт сделала эффектный пируэт и ловко поймала подоспевшую Тристу.

А Джеймисон чуть не налетел на меня. Надо было толкнуть его в пенистый прибой.

Но мне хотелось победить.

Моя рука схватилась за твердый бицепс, и по телу пробежали предательские искры. Я всю неделю пыталась забыть о нем. Наш поцелуй был таким… Словно я поднесла спичку к фитильку свечи, а вместо этого подожгла бикфордов шнур. И все мои тщательно выстроенные планы чуть не взлетели на воздух.

Будто прочитав мои мысли, он шагнул ближе – ожидая, что я отстранюсь. Придурок. Я положила руку ему на шею. Нет уж, он не увидит, как я смущаюсь. Он для меня всего лишь партнер по танцам, все равно что обычный клиент. Или вообще незнакомец. Я танцую словно со статуей.

– Я обошел все пляжи на Ночной стороне. Дважды. – Он склонился еще ближе, и волосы упали ему на лоб.

– Тогда ты видел то, что искал.

Его голубые глаза вблизи казались необычайно яркими.

– Лакс, мне нужно, чтобы ты мне показала то место. Похоже, никто не знает, где оно.

От звука моего имени, слетевшего с его губ, по спине пробежал холодок восторга. Жаль, что Дьюи не вызывает во мне таких же чувств. Хотя оно и к лучшему. Рядом с Дьюи всегда нужно быть настороже и сохранять ясный ум.

– Ну пожалуйста, – взмолился Джеймисон.

– Почему для тебя это так важно?

– Трудно объяснить. – Пурпурный вихрь пронесся по его темной, как синяк, светонити. В нем сплелись воедино синева печали и фиолетовые оттенки любви. И горе, знакомое мне не хуже собственной тени.

Кого он потерял?

Музыка звучала все быстрее и быстрее. Его теплая рука крепко держала меня за талию, ноги не пропускали ни единого шага. Наверное, его научил Роджер.

– Хорошо, – сказала я неожиданно для самой себя.

– Правда? – В его светонити сияло столько искренности, в голосе послышалось облегчение.

– Приходи завтра, после репетиции. И больше не будем об этом говорить.

– И – крути!

Скрестив запястья, я взяла его за руки и откинулась назад. Черт возьми, это опасный прием, особенно когда танцуешь с незнакомцем. Если он разожмет пальцы, я сломаю шею.

Его сильные руки крепко стиснули мои, мы закружились, и весь мир затуманился в буйном вихре.

Одна прогулка на пляж. И больше ничего.

Зрители ахнули. Кто-то еще вышел из игры. Дьюи или Триста?

– И – меняй!

Я зарылась каблуками в песок, но мир все равно продолжал вертеться. Направить Джеймисона в нужную сторону было невозможно. Я разжала руки и постаралась не упасть назад.

Через мгновение на меня налетел Дьюи, и я обняла его. Никакого волшебного дурмана. Никаких искр между нами. Никаких чувств. Ну и ладно.

– Не упади на меня! – рассмеялся он.

– Я же Ревелль, – напомнила я. – Мы никогда не падаем.

Роджер помог Тристе подняться на ноги. Остались только Колетт с Джеймисоном. Наши ноги замелькали…

И вдруг кто-то испустил леденящий душу вопль.