Локрин обладал такими же костлявыми коленками, однако, в отличие от Кэлибрида, мог похвастать широкими плечами и обширным пузом. Физиономия у него была круглая как солнышко и, как казалось, очень добрая, однако с постоянным хмурым выражением, что всегда удивляло и забавляло Саманту. Сейчас он взирал на хозяйку с нескрываемым скепсисом.

– Тетерев? Хм… давайте я сам его приготовлю!

Но Кэлибрид положил руки ему на плечи и принялся толкать его в сторону зала, где ярко пылал очаг, над которым Саманта уже расположила вертел.

– Ступай-ка лучше туда, подбрось в огонь торфа и кедровых щепок, чтобы дым был ароматнее, – проговорил Кэлибрид.

Соблазнившись перспективой после холода и дождя снаружи оказаться у горящего очага, Локрин проворчал «ну ладно» и двинулся вперед.

Так проходили теперь их вечера. После долгого дня, заполненного работами на пастбище, мужчины расходились кто куда, а затем, уже после захода солнца, снова появлялись на пороге, привлеченные дымом, клубившимся над самой высокой трубой старого особняка.

– Когда Лок в последний раз пожарил птицу, – сообщил драматическим полушепотом Кэлибрид, – я потом неделю с кровати встать не мог. Хлестало с двух концов, если вы понимаете, о чем я…

Но жалобы его были внезапно прерваны. Из зала в переднюю, со «шлепающими» звуками падая на каменный пол, полетела мокрая одежда Кэлибрида – шарф, свитер, еще один свитер, и, наконец, неподалеку от одежды звучно приземлился башмак.

– Убирайся отсюда и жри со скотиной, пока не отучишься разбрасывать повсюду свое дерьмо! – заорал Локрин.

– Не беспокойся, Лок, я все подберу на обратном пути. Я же всегда так делаю, правда, Сэм? – Не дожидаясь ответа, Кэлибрид крикнул приятелю: – Собрался всю ночь меня пилить?! Лучше набей торфа в рот да помалкивай!

Локрин прошелся по залу, подбоченившись, точно рассерженная матрона, только с рыжей бородой.

– Вот интересно, – проговорил он, – почему это у Сэм ты свои тряпки собираешь, а у нас дома их собираю я? Я что, такой чести не заслужил?

– Лок, старина, хватит кудахтать! Дождешься, что Сэм отправит тебя спать в курятник!

Саманта, которую эта сцена и развеселила, и заинтриговала, наклонилась к Каллуму и вполголоса прошептала:

– Они ругаются словно пожилые супруги.

– Ходят упорные слухи, что так и есть, – прошептал в ответ Каллум.

– Как это?.. – в недоумении протянула Саманта. И вдруг глаза ее округлились, и она на мгновение прикрыла рот ладонью. – Так вот оно что… – прошептала она, теперь уже по-новому глядя на двух забавных стариков. Их уединенная жизнь вдвоем и постоянные шутливые перебранки стали ей отчасти понятны. – Но кто из них муж, а кто жена?

В груди Каллума зарождался мощный басовитый смех, напоминавший гром над далекими Гебридами.

– Об этом мы с Торном спорим уже много лет, но никак не можем прийти к согласию, – ответил он вполголоса.

И тут Саманта вспомнила, что все еще сердита на отшельника. Она смерила его хмурым взглядом, и тот притворно потупившись, проговорил:

– Я-то полагал, что ты знаешь, кто у нас магистрат. – Он в смущении улыбнулся, и Саманта вдруг заметила, что борода его уже, словно солью, присыпана сединой.

– У нас в Америке есть пословица насчет необоснованных предположений, – пробормотала она, принимая его дары и начиная натирать птицу солью и пряностями перед тем, как нанизать на вертел.

– Какая же? – Золотистые глаза Каллума блеснули насмешкой, и Саманта поняла, что он знал эту поговорку.

– Когда думаешь, что другой человек сам все прекрасно знает, рискуешь выставить ослом и себя, и… Ну, в данном случае только себя.

– Не стану спорить, милая, не стану, – сказал Каллум.

Его басовитый смех согревал душу Саманты так же, как согревал ее тело огонь в очаге, для которого она успела набрать и наколоть дров, прежде чем разразилась буря.

Колоть дрова было нелегко, но Саманта нашла способ облегчить работу: всякий раз, взмахивая топором, она представляла себе, что опускает лезвие на ухмыляющуюся физиономию лорда Торна. С этой мыслью дело сразу пошло веселее!

Черт бы побрал лорда Торна… и этот его глубокий раскатистый баритон! А также проклятую ямочку на подбородке! Наглый ублюдок прекрасно понимал, как его внешность действовала на женщин. И он точно знал, как воспользоваться своим гибким мускулистым телом хищника и ослепительной улыбкой, чтобы лишить женщину рассудка!

«Только не меня, – мысленно добавила Саманта, поворачивая птицу на вертеле. – Во всяком случае, не в этот раз».

– Видимо, встреча с Торном прошла не совсем удачно? – осторожно предположил Каллум.

– Он якобы нашел какой-то договор об аренде столетней давности, опровергающий мою купчую. Бог знает, какой из документов поддельный. По мне, так оба выглядят как настоящие.

– Быть может, тебе пора нанять поверенного? – сказал Каллум.

Саманта кивнула. Она и сама уже об этом думала, однако, не будучи знакома с британской жизнью, не знала, хватит ли ей денег на услуги адвоката. Да и вообще не понимала, много ли у нее денег. То, что дала ей с собой Элисон, – это сколько по здешним меркам?

– Скажи, Каллум, – решилась она спросить, – а если я захочу оспорить решение магистрата, то куда я должна обратиться?

– Видимо, в Королевский верховный суд.

– Из сегодняшнего разговора я поняла, что если захочу оспорить договор об аренде и доказать, что моя купчая имеет преимущество, то мне надо предстать перед судейской коллегией магистрата. Но магистрат – Торн. Это же нечестно!

– Как ты сказала?.. Судейская коллегия?..

Заинтригованная ноткой недоверия в голосе Каллума, Саманта подняла глаза от жаркого.

– Да, именно так. А что?

Отшельник улыбнулся, обнажив на удивление белые и крепкие зубы.

– Похоже, Торн забыл тебе кое-что объяснить – или просто не счел нужным. Да, он у нас главный мировой судья. Но в судейской коллегии магистрата, что собирается четыре раза в год и юрисдикция которой простирается от острова Малл до самого Лохинвера, заседают трое.

– И что это значит?

– Что побеждает большинство. Чтобы получить решение в свою пользу, тебе нужно склонить на свою сторону двоих магистратов из троих.

У Саманты перехватило дыхание.

– А кто еще состоит в судейской коллегии?

– Один – граф-англичанин, заменивший сына Хеймиша… Ну, того из них, что был повешен за измену. Граф Нортуок, кажется.

– Ты про Черное сердце из Бен-Мора? – подсказал Локрин, подбросив в огонь брикет торфа.

– Черное сердце из Бен-Мора?.. – эхом отозвалась Саманта. – Звучит не слишком приятно.

– Ему принадлежит замок Бен-Мор на острове Малл. Не беспокойся, милая. Как судья он очень даже неплох. Быть может, не всегда судит строго по закону, но к делу подходит ответственно. Говорят, он незаконный сын старого Маккензи. Так или иначе, в своих решениях он обычно следует за лэрдом.