полдневное солнце стоит почти в зените, и самый опытный астроном не сумеет по нем определить, где юг, где север.

К середине дня я надеялся добраться до кустарника, и это меня успокаивало, хотя заросли, окаймляющие прерию, не менее опасны, чем она сама.

В них можно плутать целыми днями, почти не удаляясь от исходной точки, и чаще всего он и безводный, как раскаленная степь.

Оседлав и взнуздав коня, я окинул взглядом прерию, намечая маршрут.

Глава XX

ЗАВТРАК В ПРЕРИИ

Перспектива в прериях обманчива. Благодаря особым свойствам воздуха предметы на расстоянии кажутся иногда больше, чем на самом деле. Волк вырастает в лошадь, ворона на бугре превращается чуть не в буйвола. Неискушенный глазомер не исправляет этих оптических ошибок.

Только опытный глаз траппера, вводя нужные поправки, схватывает настоящую величину предмета.

В добрых двух милях за озерцом на горизонте появилось пять фантастических силуэтов больших зверей.

Уже не помню, что отвлекло от них мое внимание, но даль через минуту опустела.

Зато у водоема стояли стройные антилопы. Вода отражала их фигурки. Вытянув головы, они делали стойку после бега. Антилоп было пять. Значит, успели переместиться звери, замеченные мною на горизонте.

Антилопы раздразнили мой аппетит: хорошо бы позавтракать жареной дичью!

Скорее любопытство, чем жажда, привело пугливых животных к озерцу: они давно присматривались к всаднику и, не выдержав, пустились бешеным галопом, чтобы разглядеть меня и Моро.

Чуткие звери, застывшие у воды, дичились и вздрагивали, и по всему было видно, что ближе они не подойдут.

Нас разделяла расщелина. Приманив антилоп у обрыву, я подстрелю любую.

Тут я вспомнил о пестром полосатом серапе; при известной ловкости игра с серапе может привести к желанным результатам.

Я подполз к обрыву поближе к антилопам. Поверьте, я крался бесшумно: от успеха зависел завтрак, от завтрака — энергия в борьбе за жизнь.

Дичь пошла на приманку. Антилопы — самые пугливые животные в мире перед лицом врага, но, когда они сталкиваются с новым предметом, любопытство заглушает в них чувство страха.

Уступая соблазну, антилопы вплотную подходят к интригующей их приманке и разглядывают ее в упор.

Кусок цветной материи произвел сильное впечатление. Пять любопытных созданий обежали озерцо, вскинули головы на мое цветное знамя и тотчас отпрянули.

Но вскоре они вернулись. До меня доносилось их возбужденное блеяние. Они принюхивались и трясли острыми мордочками. К счастью, ветер благоприятствовал: он дул от антилоп ко мне, иначе дикарки почуяли бы человека и разгадали бы ловушку. Запах человека и дым охотничьего костра знакомы антилопам.

Выводок состоял из молодого самца и четырех самок, отбившихся, очевидно, от большого стада. Самца я узнал по росту и вилкообразным рогам, отсутствующим у самок. Он как будто предводительствовал подругами, которые жались позади, подражая ему во всех движениях.

После вторичной перебежки антилопы приблизились шагов на сто. Это как раз отвечало дальнобойности моего карабина, и я приготовился стрелять. Вожак стоял ко мне всех ближе, и я избрал его мишенью.

Нацелился и спустил курок.

Когда рассеялся дым, самец лежал на траве и хрипел в предсмертных судорогах.

Антилопы не смутились. Не понимая связи между падением самца и выстрелом, они с изумлением следили за корчами вожака.

Войдя в охотничий азарт, я вскочил на ноги, вторично заряжая карабин. Непростительная оплошность: антилопы меня заметили. Дикарки, равнодушные к ружейному огню и к агонии самца, шарахнулись и ускакали при виде человека.

Но подстреленная дичь лежала по ту сторону лощины.

Как ее достать?

Читатель уже знает про уступы в стенах ущелья.

Привязав Моро к колышку, я захватил охотничий нож и начал спускаться. Тяжелый карабин я оставил наверху, так как надеялся через десять минут вернуться.

Противоположный откос был круче. Я цеплялся за ветви ползучих кедров, гнездившихся между каменьями.

Удивительная вещь: кто-то здесь уже поднимался. Человек или зверь? Тонкий слой почвы на уступах хранил отпечатки следов, а камень кой-где был расцарапан.

Лишь бы насытиться — ни о чем другом я не хотел думать.

Выбравшись на равнину, я приступил к свежеванию антилопы. Дело спорилось у меня, как у мясника.

С голоду я набросился на сырое мясо, но, попробовав язык антилопы и кровяное филе, стал разборчивее: жареная дичь несравненно вкуснее…

Я направился к откосу наломать кедровых ветвей для костра.

Здесь меня ждал неприятный сюрприз…

Глава XXI

ГРИЗЛИ

Гризли — серый медведь — наводит ужас на всех обитателей прерии. Не впервые я встречался с гризли и узнал его сразу.

Густая шерсть, узкий лоб и широкая морда, желтоватые глаза, огромные клыки, наполовину прикрытые губой, и, наконец, крючковатые когти.

Медведь вылезал из расселины. «Лестница», по которой я только что поднялся, была ему привычна. Следы на уступах оставил гризли.

Взобравшись на равнину, медведь встал, потягиваясь, на задние лапы. Ворчанье его напоминало мне хрюканье кабана, потревоженного в логове. Он почесал за ухом и начал перебирать длинными передними лапами, как это делают, играя, обезьяны.

И в самом деле, гризли был похож на гигантскую обезьяну, а мех его с рыжеватым оттенком увеличивал сходство с орангутангом.

Будь я на коне, медведь испугал бы меня не больше, чем гусеница. Всадника гризли догнать не способен, но даже отличного бегуна он поймает.

«А вдруг гризли мною пренебрежет!» — шевельнулась у меня робкая надежда.

Не похоже на это. В девяти случаях из десяти гризли нападает первым. Ни один из зверей Америки не вступит с ним добровольно в