случай… — сказала Софья медленно. — Еще пару лет назад Марина Владимировна даже не представляла себе, что такое головная боль.

— Как это? — не выдержал Суржиков.

— Вот так. Вообще. Первые приступы мигрени стали появляться у неё как раз перед свадьбой младшей дочери, и она сама связала это с нервной обстановкой перед бракосочетанием. Из-за чего-то там оно могло сорваться, как мне сказала доверенная горничная пациентки. Но даже когда молодые уже вернулись из свадебного путешествия, головные боли не прошли. Они появлялись нерегулярно, но примерно раз в неделю уж точно, и каждый новый приступ был сильнее. В ауре женщины я сразу увидела характерные пятна в височной области, тёмно-коричневые, перистые. Но у них была ещё одна особенность, которую можно и не заметить, если не знать, что именно искать.

— И какая же? — жадно спросил Макс.

— Багровая окантовка, — Софья развернула лист блокнота, где было несколькими штрихами изображено что-то среднее между взбесившимся осьминогом и пятном от выплеснутых на стену чернил. — Рисовальщик из меня тот ещё, но цвет проявляется вот здесь и здесь.

Она ткнула кончиком карандаша куда-то между осьминожьими щупальцами.

— И что это значит?

— Это проклятие. Причём наложенное сильным и умелым магом, с привязкой к собственному резерву проклинаемого.

— То есть, оно как бы подпитывается болью, которую само и вызывает? — переспросил Алекс.

Инспектор поёжился:

— Гадость какая… А установить, кто это сделал, можно?

— Наверное, — пожала плечами целительница. — Я попыталась распутать этот узел, но обнаружила, что снять его может только тот маг, который накладывал. Или тот, кому дадут формулу и кодовое слово.

— И чем это поможет найти… нехорошего человека?

— Дело в том, что привязка любого воздействия к кодовому слову — весьма редкая форма составления заклинания, характерная для одной-единственной школы, — пояснил Верещагин. — Валашской, если тебе это о чём-то говорит.

— Я даже не знал, что там есть какое-то учебное заведение, — Глеб был искренне поражён.

— Его и нет, — Софья устало потёрла лицо ладонями. — Закрыли, когда выяснилось, что там преподавали в основном магию крови, некромантию, в том числе полностью запрещённые разделы, и прочее, подведомственное Службе магбезопасности.

— И когда это было?

— Лет сорок назад, мне кажется. Так что вряд ли у госпожи Джаваншировой было много возможностей пересечься с кем-то из выпускников этой школы, значит, не так сложно будет установить, кто наложил проклятие.

— Ну да, — согласился Алекс. — И выйти на заказчика. Правда, это расследование нам не поручали… Ну, да ничего, разберёмся!

ГЛАВА 4

1 мая 2185 года

«О женщины, женщины! — вскричал старый солдат. — Узнаю их по романтическому воображению. Все, что окрашено тайной, чарует их…»

(Александр Дюма, «Три мушкетера»)

Всю ночь Верещагин спал вполглаза, даже во сне пытаясь решить, искать ли того, кто проклял Джаванширову, и если да, то как. А проснувшись утром, он вдруг сообразил, что способ лежит на поверхности, и всё, что от него требуется — дождаться времени, когда прилично будет побеспокоить светскую даму.

— С праздничком, хозяин! — раздался голос с подоконника.

— С каким это?

— Бельтайн сегодня! Я-то приготовил всё, а ты спишь! Софья Григорьевна с Максом ещё до свету за травами уехали, скоро уж вернутся, небось, а у нас майское дерево не установлено.

— Какое майское дерево? — Алекс потряс головой. — Ты о чём вообще?

Домовой вздохнул печально и ткнул пальцем в окно. Верещагин подошёл и выглянул во двор. С некоторым изумлением обнаружил он на этом пятачке, всегда утоптанном до состояния цемента, зазеленевшие грядки, ровную линейку каких-то мелких ярких цветов, листики на нескольких невысоких кустах… На дорожке, которая теперь была вымощена плитками, лежала длинная палка, увитая зеленеющими ветками и разноцветными лентами, и непонятная круглая штука, вся в цветах и тоже в лентах.

— Эт-то что?

— Хозяин, ты того… кончай тормозить. Это сад, ты сам Софье Григорьевне дал позволение его посадить… — Имя жилички с первого этажа домовой произносил с каким-то даже придыханием.

— Да это позавчера было, когда она успела-то?

— Она же маг земли, у друидов обучалась! — Аркадий укоризненно покачал головой. — Для друидов не отметить Бельтайн — всё равно, что для тебя ночь Перелома года проспать, даже ещё хуже. Понял теперь?

— Понял, понял… — Алекс потёр лицо, взглянул на часы: девять, нормально, и отправился умываться.

В столовой обнаружился Суржиков с чашкой чаю и горкой лепёшек на тарелке.

— Шеф, доброе утро! — отсалютовал он чашкой. — Каков у нас план?

— Позавтракать, — буркнул Алекс. — Там видно будет.

— Так точно, шеф. Заканчиваю выполнение первого пункта программы, перехожу ко второму!

— Ты куда?

— Дерево ставить, — уже серьёзно ответил Владимир. — Ты поешь, и присоединяйся, одному там не справиться, а Аркадию несподручно, с его ростом-то!

Лепёшки кончились быстро, чая в чайнике не осталось, и сыщик смирился с необходимостью идти во двор и заниматься какой-то ерундой, вместо того, чтобы продолжать расследование. В молчании они прикрепили венок к макушке шеста и установили всю конструкцию в глубокое узкое отверстие, которое Суржиков успел просверлить, пока ждал. Потом Влад притащил откуда-то ведро, наполненное камнями, и старательно обложил ими основание шеста.

— А это ещё откуда? — не выдержал Алекс.

— Из подвала, — поднял на него чистый взор помощник. — Аркадий выдал.

— Тьма знает что, — пробормотал Верещагин. — Вроде был дом мой, а теперь все живут по каким-то странным правилам…

Он и сам не знал, почему его так сильно задевает отношение домового к жильцам. Ревность? Да ну, бросьте, что за ерунда, ревновать домового… Но в глубине души он знал, что да, это существо ростом ему по колено с дурацкой бородой, заплетённой в косу, стало ему почти родным.

Помотав головой, чтобы вытрясти из неё злые мысли, Верещагин повернулся к помощнику:

— Спасибо! Будем надеяться, Софья и в самом деле будет довольна. А теперь пойдём и немного поработаем…

В кабинете на столе их уже ждал чай и ваза с печеньем какой-то странной формы.

— Жаворонки, — пояснил Суржиков. — Видишь, в форме птички, и глаза из изюма. Полагается печь на Бельтайн.

Алекс пожал плечами:

— Ну, не принято это было у меня в семье. Теперь буду знать! — и с хрустом откусил кусок печенья. — Итак, план такой: сейчас я попробую связаться с одной дамой, и в зависимости от её согласия с нами встретиться будем действовать. Мне нужно ещё познакомить тебя с соседними участками городской стражи, а, раз уж сегодня праздник, будет и повод наведаться.

— Так в праздник там, небось, никого, кроме дежурных и нету?

— Наоборот, — рассеянно покачал головой Алекс, роясь в столе в поисках записной книжки. — Повышенная готовность. Ага, вот она!