Мы уважаем человека, который служит высоким ценностям, перерастающим его собственную индивидуальность, — ценностям своей профессии, своего народа, своего наследия, а прежде всего тем религиозным и моральным ценностям, которые взрастили идеал индивидуальной реализации потенциальных возможностей человека и должны всегда играть в его жизни первостепенную роль. Но это «принесение себя в дар» вызывает наше восхищение только в том случае, если индивидуальность дарящего достигла подлинной зрелости и если сам акт «дарения» не сопряжен с нанесением непоправимого вреда этой индивидуальности. Мы не можем восторгаться теми безликими и бездумными слугами Государства, Великого Дела или Организации, которые на самом деле никогда не были зрелыми индивидуумами и принесли всю свою индивидуальность в жертву Корпоративном}' Благу.РАСТОЧИТКЛЬСТВО В МАССОВОМ МАСШТАБЕ

В современном обществе большое число молодых людей никогда не добиваются сколько-нибудь полной реализации своих потенциальных возможностей. То ли окружающая их среда не может по тем или иным причинам стимулировать такую самореализацию, то ли она фактически далее тормозит саму возможность роста. Семья, попавшая в ловушку бедности и невежества, вряд ли сможет дать юноше или девушке тот стимул, который столь необходим им для индивидуального роста. Проживание в таком районе города, где правонарушения и распад социальных связей носят универсальный характер, не может создать атмосферу, не способствует распространению образовательных ценностей. В такой среде процесс, ведущий в конечном итоге к деградации, упадку и гибели талантов, начинается задолго до прихода ребенка в детский сад и продолжается еще длительное время после того, как ребенок покидает его.

Тот факт, что многие мальчики и девочки не в состоянии достигнуть полного развития и целиком реализовать свой потенциал, должен висеть на нашей национальной совести тяжким грузом. И данное явление — не просто потеря для конкретного индивидуума. В обстановке, когда страна должна в максимальной степени использовать свои человеческие ресурсы, невозможно даже вообразить, что мы по собственной воле обрекаем

себя на такое немыслимое расточительство потенциальных возможностей своих граждан. Недавние события с сокрушительной эффективностью преподали нам урок, который мы должны были извлечь из собственной многолетней традиции, — наша сила, творческий потенциал и дальнейший рост как общества зависят от нашей способности развивать таланты и потенциальные возможности нашего народа и его конкретных представителей342.

Любые попытки решить данную проблему адекватным образом должны выходить далеко за пределы формальных образовательных учреждений. Они затрагивают не только школу, но и дом, церковь или синагогу, детскую игровую площадку, а также все другие учреждения, которые помогают формированию индивида. Организации, занимающиеся охраной материнства и детства, служба усыновления, детские дома, больницы и клиники — все они играют в указанном процессе свою, причем немалую роль. То же самое относится и к проектам сноса ветхих домов с расчисткой трущоб, и к различным программам социального обеспечения, стремящимся создавать в трудных семьях и городских районах такую среду, которая способствует нормальному развитию и воспитанию детей.

Однако далеко не только в детстве мы сталкиваемся с препятствиями в деле индивидуальной реализации потенциальных возможностей отдельных людей. Человеческая жизнь достаточно длинна, и на более поздних ее этапах возникают проблемы совсем иного рода.

Лекторы, выступающие в американских учебных заведениях в так называемые актовые дни, очень любят говорить, что обучение и вообще образование — это пожизненный процесс, А ведь молодому человеку, наделенному хотя бы крупицей здравого смысла, нужно сказать нечто совсем иное, более конкретное. Почему же лекторы продолжают говорить именно эти слова? Так происходит вовсе не потому, что они любят всяческие затасканные сентиментальности, которые до предела истрепаны в результате многократного повторения, пусть даже благоговейного (хотя они это действительно любят). А также не потому, что они недооценивают свою аудиторию. Правда состоит в следующем: им известно нечто такое, чего их молодые слушатели не знают, — причем то, о чем никогда нельзя рассказать всей правды. Независимо от того, насколько прочно молодой человек усвоил идею о том, что образование представляет собой пожизненный процесс, он никогда не в силах постичь это с 'той остротой, с гон глубоко врезавшейся, неизгладимой ясностью, с геми

обертонами удовлетворенности и сожаления, которые присущи пониманию этой истины человеком постарше. Юноша еще не успел сделать достаточно много таких ошибок, которые невозможно исправить. На своем жизненном пути он еще не миновал достаточно судьбоносных развилок, к которым нет возврата, чтобы пройти их заново и по-иному.

Далее, лектор, выступающий в один из актовых дней, может поддаться искушению и высказаться в том духе, как если бы опыт усвоения знаний старшим поколением был во всех отношениях обдуманным и взвешенным, а также являл собой триумф характера — того характера, которого так или иначе недостает поколению младшему. Мы можем простить ему такие слова. Ведь очень нелегко признаться молодым людям, насколько не хватало целеустремленности нашему обучению, как жизнь не раз силком да кубарем швыряла нас в те места, которые потом оказывались едва ли не самыми блестящими источниками знаний, как сильно мы сопротивлялись многому из того, что на поверку сильнее всего содействовало нашему росту.

Но мы не можем простить ему с той же легкостью, если он вообще опускает другую часть истории и не показывает молодежи оборотную сторон}' медали. А она заключается в том, что процесс обучения, идущий на протяжении всей жизни, ни в коем случае не является беспрестанным и универсальным. Если бы это было так, то возраст и мудрость идеально коррелировали бы между собой, то есть были бы взаимосвязанными, и в природе отсутствовало бы такое явление, как «старый дурак», — а это последнее суждение резко расходится с общедоступным опытом. Печальная правда состоит в том, что на самом деле для многих из нас процесс обучения подходит к концу слишком рано. А для других он сводится к изучению совсем не того, что надо.

Различия между людьми в плане их способности к длительному или даже непрерывному росту признаются в наше время настолько широко и повсеместно, что нет нужды останавливаться на них. Другое дело, что их не следует путать с различиями в степени того успеха, которого достига-кп отдельные индивидуумы, — особенно если исходить из мирских критериев успеха. Многие из тех, кто молвой или широкой публикой причислен к неудачникам, продолжали учиться и расли па протяжении всей жизни; и напротив, некоторые из тех, кого мы ныне вполне обоснованно относим к числу самых видных или даже выдающихся людей, радикалы

но прекратили процесс своего обучения уже несколько десятилетий